Наша вторая встреча закончилась ожидаемо плохо, но я почти не расстроилась. Казалось, что чем чаще мы будем видеться, тем лучше будет двигаться дело по искуплению вины. Рано или поздно Андрей должен понять, что я искренна в своих желаниях, а за рулём была трезвой и вовсе не пренебрегала правилами дорожного движения — просто так вышло, отвлеклась. Жутко, но это так.
Но пока что, чем хуже гонщику — тем хуже мне. И я уверена, что это вовсе не предел, и даже не пик. Разогрев. Когда всё начнёт по-настоящему сыпаться — тогда и случится мощный взрыв.
После обеда Андрею поставили капельницу, а я села в кресло и попыталась прочитать ему что-то из подготовленного накануне материала. Вряд ли он вообще слушал меня, потому что равнодушно смотрел в потолок, но не перебивал и не затыкал. Думал, хмурился, играл желваками. Я украдкой посматривала.
Когда увидела, что он горит, то позвала медсестру и попросила уколоть жаропонижающее.
Прошёл час, но легче не становилось. И тогда я не придумала ничего лучше, чем сбить температуру с помощи влажной марлевой повязки, которую попыталась положить на горячий лоб Андрея — за что наткнулась на уничтожающий взгляд.
Гонщик строго попросил меня уйти. У него даже не было сил, чтобы отбивать в мою сторону болезненные удары, хотя я подавала и подавала. Равнодушие оказалось хуже грубости. Кто бы мог подумать.
Мне пришлось покинуть стены палаты. Я вышла в коридор и просидела на посту у медсестры до тех пор, пока Андрею не стало легче. Когда температура спала, и он уснул, я со спокойной душой уехала домой, но попросила звонить мне, если состояние станет хуже.
Сделав глоток чая, не могу перестать прокручивать в голове прошедший день. Взгляды, слова, реакции. Я понимаю, что Бакурин не терпит непослушания, но на месте его близких я бы дневала и ночевала в больнице вопреки его приказам. В соседней палате, на парковке — неважно. Ему больно и одиноко. Прекрасное будущее ускользает как песок сквозь пальцы.
Позже я с интересом обнаруживаю, что старые статьи утонули в сети, но всплыли другие — первые заголовки по запросу фамилии Бакурина показывают свежий материал. Я расправляю спину, просматриваю.
Жена известного гонщика Андрея Бакурина, Алина, вынужденно перенесла презентацию своей новой коллекции на неопределённый срок.
Пытаюсь вспомнить, почему мне не понравились её дизайнерские вещи, и никак не могу. Тру лоб, напрягая память.
Нахожу личную страничку в социальной сети, вижу закрытые комментарии к постам. Насколько мне известно из давних интервью Андрея – они с женой вместе уже семь лет. Молодые, красивые. До этого долго дружили.
Гонщик тепло отзывался об Алине и всегда утверждал, что она – его стимул и вдохновение. Может, моя подруга преувеличила размер их ссоры и от скуки разогнала информацию о разводе?
Когда нахожу рабочую страничку Бакуриной, наконец, вспоминаю, почему мне не подошли её вещи. Всё дело в откровенных вырезах и мини-длине. Наверное, я не доросла до такой одежды. Для меня это слишком, хотя, безусловно, выглядит красиво.
— Я дома! – звучит голос отца в прихожей.
Он приезжает в одиннадцатом часу. Весёлый, в хорошем расположении духа.
— Какие планы на завтра? – спрашивает, подойдя к холодильнику и достав оттуда бутылку воды.
В свои сорок два папа выглядит просто отлично. Никакого лишнего веса, глубоких морщин. Я видела, как Ирина смотрела на него полным восхищения взглядом. Впрочем, не только она, а и многие другие женщины.
