— Я здесь, потому что искреннее хочу помочь. Не знаю, чем — если несложно, то озвучьте. И, поверьте, невозможность что-либо исправить в этой ситуации медленно убивает и меня. Как и бездействие.
Бакурин указывает в сторону ванной комнаты.
— Ладно. Поможешь мне принять душ?
Я мгновенно теряюсь. Сжимаю пальцы в кулаки, густо краснею. Должно быть, это видно, потому что гонщик едва уловимо усмехается.
— Да, конечно, — отвечаю с небольшой заминкой. — Пойдёмте.
Андрей включает свет, проходит в ванную комнату. Я снимаю с плеча сумку, оставляю её на мягком кресле. Папку с распечатанной информацией кладу на кровать.
Откидываю волосы за плечи, направляюсь следом. Пока не понимаю, что от меня требуется, но стараюсь не акцентировать внимание на путаных мыслях.
Когда перешагиваю порог ванной комнаты, то удивляюсь тому, насколько она тесная. Здесь стоят унитаз и душевая кабина. Есть чистые полотенца и гигиенические принадлежности. Ничего лишнего. Но для нас двоих слишком мало свободного пространства.
— Разденешь? — Андрей слегка склоняет голову набок, выжидает.
Мы впервые так близко за время знакомства. Это пугает и… будоражит. Пульс зашкаливает.
Облизав пересохшие губы, согласно киваю.
— Давай, — просит гонщик. — Футболку, затем штаны и нижнее бельё.
Я делаю шаг навстречу, сокращая расстояние до минимального. Берусь за края футболки, думая не о том, о чем нужно. И чувствую, как кидает то в жар, то в холод — и так по кругу.
Высвободив здоровую руку, перехожу к той, что сломана. Прислушиваюсь к ровному дыханию Андрея. Боюсь облажаться, сделать больно. Поэтому действую плавно и максимально осторожно.
Под футболкой, ожидаемо, жуткие синяки и кровоподтёки. Насколько мне известно, то, ко всему прочему, у Андрея сломаны рёбра — но не критично.
Встав на носочки, снимаю футболку с головы. Задеваю шею костяшками, случайно соприкасаюсь своим телом с его. Не то чтобы я впервые стояла столь близко рядом с полуобнажённым мужчиной, но с таким взрослым и горячим — ни разу. Вся кровь от лица приливает к низу живота. Я ловлю себя на мысли, что запах его кожи меня не отталкивает — наоборот, нравится.
— У вас повышена температура тела, — зачем-то озвучиваю.
Наверное, чтобы отвлечься самой. Голос при этом звучит неуверенно. В ответ — раздражающая перепонки тишина.
Обнажая верх Андрея, стараюсь не оценивать его чисто по-женски, но ничего не получается. У него прекрасное телосложение: широкая грудная клетка, рельефный живот и сильные руки. И хотя я видела подобные фотографии в сети — вживую это выглядит эффектнее.
Взявшись за резинку штанов, которые низко сидят на бёдрах, зажмуриваюсь и застываю. Делаю глубокий вдох, ломаюсь. Идут секунды, а я никак не могу решиться и закончить начатое.
— Выдыхай, Жень, — звучит холодный голос Бакурина. — И проваливай – дальше я сам.
Я пулей выскакиваю из ванной комнаты, захлопываю дверь. Прижимаюсь к ней спиной и оседаю на пол.
Сердце часто-часто колотится, а от стыда и неконтролируемых эмоций можно тронуться умом.
Прижимаю ладони к пылающим щекам, глубоко дышу. Когда нахожусь не в тесном контакте с гонщиком — то на полную грудь.
Спустя минуту или две слышится мерный шум воды, но остыть так сразу не получается. У меня были парни, с которыми я ходила на свидания, и к которым тесно прижималась, но тогда я и близко не испытывала того, что сейчас. И это ужасно.
Кое-как собравшись с мыслями, я всё же поднимаюсь на ноги. Нервно расхаживаю по палате, слышу, как прекращает литься вода. Возможно, Бакурин планировал, что я свалю из больницы, а не только из ванной комнаты, но нужно было изъясняться чётче, чтобы я наверняка поняла.
