– Костя, не береди старые раны. Завязал я, морским узлом завязал… Дай-ка я тебя облобызаю, поганец ты эдакий. Не мог я не обмыть твой полтинник.
– Э, братишка! Отстаешь от жизни. Мне уже настучало пятьдесят пять…
– Да иди ты! Константин Валерианович! По тебе не скажешь! Ты же у нас – горный орел! – Обнимая друга, балагурил артист оперетты.
– Ну, как же! Орел! Читали, что пишет народ на стенах сортира: Как горный орел на вершине Кавказа, сижу, одним словом, – на унитазе. – Натужно захохотал Крестелевский, прижимая руку к животу.
Геннадий подал Бордосскому хрустальный бокал, хотел наполнить, но виновник торжественного мальчишника на природе взял бутылку у телохранителя из рук и сам налил артисту…
О Катерине и Ширке пирующие забыли. Девушка вытерла кровь с лица принародно оскорбленного любовника. Втащила его на заднее сиденье белой Волги, подаренной Крестелевским. Сама села за руль, громко хлопнула дверью и прицельно посмотрела на пирующих. Никто не обернулся…
– Кончай скулить! – Презрительно покосилась Катерина на стонущего Ширка. – Фуй, мякина! Сдачи дать не посмел! Дай-ка мне твой наган…
– Перебьешься, халява… Я сделаю Креста по-тихому.
Катерина запустила двигатель, выжала сцепление, но тут выдержка ей изменила. Она склонила головку на руль и заревела густым бабским ревом.
– Поехали домой, пока Крест не передумал… – Беспомощно прохрипел Широк.
– Заткнись, гнида! Константин Валерианович раздавит тебя как блоху! Это все из-за тебя! Зачем сел у костра рядом со мной? Зачем ущипнул? Зачем? Зачем?
Катерина перегнулась через спинку своего сиденья и зло отхлестала Ширка по мордасам…
– Пропади ты пропадом! Больше не показывайся у меня! Может быть, Костя еще передумает.
Катерина высморкалась, вприщур еще раз оглядела гостей Крестелевского. С бокалами в руках, они толпой окружили именинника. Крестелевский поставил свой бокал по изгиб локтя правой руки и медленно тянулся к нему губами, демонстрируя гусарский застольный фокус.
Воткнув первую передачу, и сразу же вторую, на "газах" Катерина бросила Волгу на толпу возле костра. Машина заюзила на траве лесной поляны и не сразу набрала скорость. Волга была в трех метрах от костра, когда гости спохватились и бросились врассыпную. Геннадий подхватил Крестелевского подмышки и потащил в лес. Константин Валерианович брыкался и хохотал во все горло. В дыму и пламени, Волга проутюжила по коврам, уставленным деликатесами и бутылками, разметала уголья и головешки, но Решительной девушке этого показалось мало. Эксневеста лихо развернулась на второй заход.
Снова взревел двигатель. Из-под задних колес Волги вырвался зеленый фонтан травы. Виляя задом, машина рванулась во вторую атаку на пирующих мужиков.
– Смерть гадам! – Орала во всю глотку Катерина
Двумя выстрелами из-за дерева, Геннадий прострелил на Волге передние колеса. Выстрелы разом отрезвили Катерину. Она даванула на тормоз, закрыла руками глаза и пронзительно завизжала…
Мужики выскочили из-за деревьев и с хохотом обступили истерично визжащую лихачку. Кто обмахивал носовым платком, кто притаранил бокал коньяка и пытался вложить бокал в трясущиеся руки Катерины! Девушка схватила бокал, швырнула в Крестелевского.
– Ты еще пожалеешь, старик! – Пообещала Катерина ломким голоском. – Ты еще приползешь ко мне на полусогнутых.
Утирая слезы от смеха, Крестелевский махнул рукой, сгорбился и направился в глубь соснового леса.
