Аша, стройная и нарядная, с личиком стыдливым и восхищенным, вступила в свою новую семью. Не предчувствовало ее замиравшее от счастья юное сердце, что в этом гнездышке могут быть шипы. Наоборот, радостная уверенность в том, что теперь она будет всегда рядом с заменившей ей мать Аннапурной, отогнала прочь все опасения и страхи.
После свадьбы Раджлокхи позвала к себе Мохендро.
– Я думаю, – сказала она, – твоей жене пока лучше пожить у дяди.
– Почему? – спросил Мохендро.
– Скоро экзамены, а ты будешь отвлекаться.
– Я не ребенок, ма. И сам знаю, что лучше для меня, а что хуже.
– Так ведь это ненадолго, сынок, всего на год.
– Были бы у нее родители, тогда другое дело, но я не могу оставлять Ашу в доме дяди.
– Горе мне! Но что поделаешь! – воскликнула Раджлокхи, словно обращаясь к самой себе. – Он ведь теперь хозяин, а я только свекровь, я – никто! Вчера женился, и уже такая любовь! В свое время мы тоже выходили замуж, но наши мужья вели себя скромнее.
– Не беспокойся, ма, на экзаменах это не отразится, – уверенно сказал Мохендро.
Раджлокхи с усердием принялась учить невестку хозяйничать. Дни Аши протекали в кладовых, на кухне, в молельне. На ночь Раджлокхи брала ее к себе, чтобы девушка не чувствовала себя одинокой вдали от родных.
После долгих размышлений Аннапурна решила ни во что не вмешиваться.
Как невыносимо обидно бывает мальчику, когда старший отбирает у него сахарный тростник, не дав насладиться его соком! Точно так же чувствовал теперь себя Мохендро. Разве мог он равнодушно относиться к тому, что его молодая жена растрачивает себя на заботы по дому?
Придя как-то к Аннапурне, он сказал:
– Тетя, я не могу видеть, как мать изводит Ашу!
Аннапурна знала, что Раджлокхи совсем замучила Ашу, но все же попыталась успокоить Мохендро.
– Что ты, Мохин! – возразила она. – Научиться вести хозяйство необходимо. А то теперешние девушки только и знают, что романы читать да коврики вышивать. Настоящие белоручки. Разве это хорошо?
– Плохо это или хорошо, я не знаю, но современная девушка должна быть современной, – с жаром возразил Мохендро. – И я не вижу ничего смешного и обидного в том, что моя жена получит от чтения такое же удовольствие, как и я.
Услыхав голос сына в комнате Аннапурны, Раджлокхи бросила все дела, вошла к ним и ехидно спросила:
– Что случилось? О чем это вы все совещаетесь?
– Ни о чем, мама, – взволнованно ответил Мохендро. – Просто я не могу позволить, чтобы ты превращала Ашу в служанку.
Раджлокхи, подавив закипавшую ярость, проговорила медленно и язвительно:
– Так что же прикажешь с ней делать?
– Я сам займусь ею, буду обучать ее грамоте.
Ничего не ответив, Раджлокхи быстро вышла и через минуту вернулась, ведя за руку Ашу. Она поставила девушку перед Мохендро и сказала:
– Вот тебе твоя жена, можешь учить ее, чему хочешь.
Затем она повернулась к Аннапурне и, сложив руки, с преувеличенным смирением проговорила:
– Уж ты прости меня! Позабыла о знатности твоей племянницы – запачкала ее нежные ручки кухонной посудой. Уж пожалуйста, отмой ее, приодень и вручи Мохину. Пусть она усядется за книги, а служанкой в доме буду я.
С этими словами Раджлокхи ушла в свою комнату, хлопнув дверью. Аннапурна в отчаянии опустилась на пол.
Аша, не понимая причины этой внезапной домашней бури, побледнела от стыда и страха.
«Довольно! – сказал себе раздраженный Мохендро. – Пора мне самому позаботиться о жене».
