Пешки - страница 62

Девушка не поняла юмора и пришла в замешательство.

– Да мне без разницы, я как все.

– Н у как хочешь, – Бешеный разлил коньяк по бокалам. – Слава Украине! За единство Украины, за победу!

Они выпили. Бешеный взял телефон и позвонил. Через несколько минут зашел здоровый парень с голым торсом.

– Яша, дай ребятам сух паёк и подбери для девушки оружие хорошее, чтобы ей не тяжело было родину защищать. И гранат им выдай.

– Сделаем!

Коля с Леной пошли с ним. Бешеный как-то зловеще рассмеялся:

– Знаешь, я ценю тебя, Серега, даже выше других. Хочешь знать почему? Ты настоящий патриот, я видел тебя на Майдане. Потом ты не побоялся поехать в свой город и выполнить сложную задачу. Для «сепаров» ты предатель, но для страны – герой.

Для страны предатели те, кто посягает на единство Украины, – таких жалеть не стоит. Они овцы, ими управляют «кукловоды» из России, а мы управляем сами, потому что мы можем думать. Жители Донбасса – это рабы, заселенные еще при Сталине. Именно эта падла устроила террор на нашей земле, уничтожив сорок процентов украинцев, а потом заселила быдлом из России. Сейчас это быдло восстало и пытается показать язык. Но они проиграют. Наши убеждения сильнее, и правда на нашей стороне. Я верю в тебя, Серега, верю, что ты будешь уничтожать врага без жалости и угрызения совести. Ты сам видишь, как эти твари, оставшись без поддержки, себя ведут: они пресмыкаются, готовы жрать говно, лишь бы остаться в живых. Но таким не место на украинской земле.

– Брат, спасибо за доверие, будь спокоен: мои убеждения схожи с твоими на сто процентов, и пощады от меня не увидит ни один враг!

– Ну вот и отлично. Может, бабу хочешь?

– Да нет, ехать нужно, по «мажорам» прокатиться.

КАТЯ

Девушка зашла в дом. Снова накатило чувство страха – страх от одиночества и незащищенности. Два последних дня к ним в дом никто не приходил: как говорили, войска АТО перешли в наступление. Эти два дня Максим ее не бил, он все так же приходил выпивши, не общался с ней, лишь изредка отдавал ей приказы:

«Приготовь, принеси, убери». Катя делала все, что он хотел, не из-за боязни – появилась надежда, что он одумался, осознал, сейчас все поутихнет, и он изменится и станет таким, каким был раньше. За эти дни Катя с сыном стали больше выходить на улицу. Как-то, прогуливаясь с Артемом, она встретила одноклассницу Зину:

– Привет, Катя! – окликнула ее девушка.

– Ой, Зина, привет! Ну как ты?

Они обнялись.

– Да все так же, подруга. А ты почему здесь, почему не уехала?

– Не знаю. А ты почему?

Девушки улыбнулись.

– Пойдем ко мне, кофе попьем, поболтаем, – предложила Катя.

Они сидели на кухне и пили вкусный кофе.

– Ну как ты? Рассказывай. Как у тебя с Мишей? Где он, кстати, на работе?

– А Миша уехал, ушел в ополчение. И я сейчас «девушка сепара» – шлюха сепаратистская, как называет меня славная украинская армия.

Катя смотрела на подругу и не понимала, шутит она или говорит правду.

– Как же так, Зина? А ты-то здесь причем? Ну ушел и ушел. Ты-то здесь, никуда не делась.

– А куда мне деться, Катя? У меня здесь родители-пенсионеры, сестра младшая. Мне так и сказали: попробуешь свалить, мы их на куски порежем.

То, что рассказала девушка, было ужасно.

– Они пришли на второй день после захода войск АТО. Начали издалека: кем работаешь, где училась и все такое. Потом один из них спросил, где Миша. Ну я, дура, и сказала, что на заработки уехал. Могла ведь догадаться, что они всё знают. Избили отца, впятером изнасиловали сестру. Представляешь, эти скоты всё проделали в одной комнате, при родителях! Заставляли всех смотреть, что они делали с сестрой. «Скажи спасибо своей сестре: из-за нее мы с тобой сейчас такое сделали», – так сказали они Марии. Теперь она меня ненавидит, стала постоянно с этими ублюдками тусоваться, вроде даже на наркоту подсела. Пару дней тишина. Ну я подумала, что все забыли про меня. Пошла на тренировку: я класс танцев открыла, девочек тренирую. Пришло три девочки. Тренируемся. Все как обычно. Повернула голову к двери – стоят трое в масках, и автоматы на нас наведенные. Я в крик. Эти мрази как начали палить! Оказалось, поверх голов стреляли, все зеркала в осколки, девочки все изрезались, кричат, плачут от страха. Я встаю и говорю им: «Вы что творите? Мы же просто тренируемся». А они мне: «Молчи, тварь, сейчас ты за все ответишь». Одна девочка сильно изрезалась осколками, кровь течет. Я им: ну ладно я, а они-то здесь причем? Пусть, говорю, уходят, им по 12 лет, поймите. Они смеются: раз с тобой, значит, тоже виноваты, говорят. Ублюдки! – с ненавистью проговорила Зина. – Дайте, говорю, хотя бы бинты – раны перевязать. Перевязывай, говорит, своими вещами, что на тебе, и смеются. А на мне топик да трусы спортивные. Сняла, перевязала. «Девочки, вы Украину любите?» – спрашивают ублюдки. Девочки плачут и говорят: «Да, любим» – «А украинскую власть уважаете?» «– «Да», – говорят, – уважаем» «А украинских солдат любите?» «– «Любим», – говорят». Я сижу, прикрывая срам, и понимаю, к чему эти вопросы. «Хватит! – кричу, – хватит! Вы не имеете права, они несовершеннолетние. Делайте со мной что хотите, а их не трогайте».