Как многие писатели пятидесятых – шестидесятых годов, Гибсон в свое время положился на аналогию между кораблями космическими и кораблями морскими – во всяком случае, между их командами. Сходство было, конечно, но различий оказалось много больше. Это можно было предвидеть, но популярные писатели середины века пошли по линии наименьшего сопротивления и попытались приспособить не к месту традиции Мелвилла. На самом же деле в космосе требовался технический уровень повыше, чем в авиации. Такой вот Норден, прежде чем получить космолет, провел пять лет в училище, три – в космосе и снова два в училище.
Гибсон спокойно играл в дротики с доктором Скоттом, когда первое возбуждение полета внезапно охватило его. Немного есть комнатных игр, в которые можно играть в космосе; долго играли в карты и шахматы, пока какой-то англичанин не догадался, что в условиях невесомости лучше всего метать дротики. Дистанцию между игроком и мишенью увеличивали до десяти метров. В остальном игра подчинялась правилам, установленным в английских кабаках несколько веков назад. Гибсон очень радовался, что играет так ловко. Он почти все время побеждал Скотта, хотя тот выработал свою, усовершенствованную и мудреную технику: тщательно устанавливал дротик в воздухе, отступал на два шага и только потом посылал в цель. Сейчас Скотт уверенно целился в двадцатку, как вдруг в кают-компанию вплыл Бредли с радиограммой в руке.
– Как ни странно, – сказал он, – за нами погоня.
Все уставились на него. Маккей первый пришел в себя.
– Конкретней, – сказал он.
– За нами гонится курьер, черт его дери! С Внешней станции пустили. Догонит через четыре дня. Они хотят, чтоб я его перехватил радиолучом, когда он будет проходить мимо. Но на таком расстоянии вряд ли удастся. Боюсь, он пройдет за сто тысяч километров.
– Чего это они? Кто-нибудь забыл зубную щетку?
– Да нет, что-то медицинское. Посмотри, доктор.
Доктор Скотт внимательно прочитал радиограмму.
– Занятно. Они думают, что открыли средство от марсианской лихорадки. Какая-то сыворотка. Из Пастеровского института. Наверное, они в ней уверены, если такую спешку развели.
– Ради бога, что за курьер? Какая еще лихорадка? – не выдержал наконец Гибсон.
Доктор Скотт ответил раньше всех:
– Это не марсианская болезнь. По-видимому, мы сами заносим туда какой-то микроб, а ему нравится тамошний климат. Вроде малярии – люди умирают редко, но убытки огромные. За год процент человеко-часов…
– Спасибо большое. Вспомнил. А курьер?
В разговор вступил Хилтон:
– Скоростная автоматическая ракета. Управляется по радио. Она перебрасывает грузы между станциями или гонится за космолетами, если они что-нибудь оставили. Когда она попадает в сферу действия передатчика, луч притягивает ее к космолету. Эй, Боб! – обратился он к врачу. – Почему они не запустили ее прямо на Марс? Она бы долетела гораздо раньше нас.
– Пассажиры на ней капризные. Я должен высеять культуры и нянчиться тут с ними. Помнится, что-то в этом роде я делал у себя в больнице.
– А может, – неожиданно сострил Маккей, – вылезем, нарисуем на обшивке красный крест?
Гибсон о чем-то думал.
– Мне казалось, – сказал он наконец, – что на Марсе очень здоровая жизнь, и физически и духовно.
– Не верьте книгам, – сказал Бредли. – Я вообще не понимаю, почему все так рвутся на Марс. Там все плоско, там холодно, и еще эти несчастные голодные растения, прямо из Эдгара По. Всаживаем миллионы, а не получили пока ни гроша. Каждого, кто туда едет по собственной воле, надо освидетельствовать. Конечно, я не вас имел в виду.
