Нет ничего страшнее гнева толпы. Цзян Юн решил не искушать судьбу и ринулся в сторону моря. Его ноги увязали в песке, он постоянно спотыкался. Цзян Юн слышал крики людей вдали, направляющихся в его строну с деревянными дубинками. Не желая оборачиваться, он бежал вдоль берега, пока не увидел перед собой начало небольшого бамбукового леса. Земля здесь была твердая, и бежать было легче. Юноша остановился, когда убедился, что за ним нет погони. Он сел за землю, чтобы восстановить дыхание.
– Это просто дурной сон… теперь я понимаю, почему тот беловолосый старик был таким чокнутым. Конечно, если так много сидеть в дыму курильниц, то можно и умом тронуться.
Цзян Юн снял кроссовки, чтобы высыпать из них песок. Было очень зябко и мокро. Ему хотелось снять с себя всю одежду и высушить ее. Однако вокруг был лишь бамбук и тишина вокруг него. Возвращаться в деревню средь бела дня опасно. Нужно подождать до ночи и… быть может… Своровать? Да, ему определенно хотелось своровать теплой одежды и немного еды, чтобы выжить в этом незнакомом месте. Цзян Юн усмехнулся своему желанию и сразу же почувствовал резкую боль в правом предплечье. Только сейчас он смог спокойно уделить внимание своей руке. Ткань на толстовке была прожжена до самой кожи, на открытом участке которой Цзян Юн разглядел ожог в виде неизвестного ему символа. Три вертикальные палочки, по бокам от которых расположены четыре другие, образующие собой подобие квадрата. Он высунул руку из-под толстовки, чтобы получше все рассмотреть. Кожа на месте ожога вздулась и покраснела.
Зрелище испугало его. Поскорее всунув в дырявый рукав толстовки руку, а потом надев кроссовки на замерзающие ноги, Цзян Юн встал и медленно пошел по лесу. Он касался руками стволов бамбука и размышлял, что делать дальше. Ожог на руке неприятно зудел каждый раз, когда ему в голову приходили мысли о том, чтобы украсть у испуганных жителей деревни немного припасов.
Не могу же я просто игнорировать голод всю предстоящую ночь? В мокрой одежде очень холодно… Эти люди в рваных тряпках точно не захотят меня приютить, они просто не оставляют мне выбора. Воровство ради собственного блага в данной ситуации не такая уж и плохая идея.
Цзян Юн прислонился к бамбуковому стеблю и посмотрел на серое небо. Он усмехнулся: погода в этом месте ничем не отличалась от Найчжоу. Влажный воздух, прохладный морской ветерок и тяжелые облака, медленно плывущие по небу… Может, старик действительно просто выкинул юношу в море и его принесло к берегу на другую сторону города? Исключено. Около Найчжоу не было деревень, да и море Фэй грязнее. Цзян Юн мотнул головой и нахмурился. Он явно был не там, где его ждали бабушка и сестра… Интересно, как они? Может, уже позвонили в полицию? Плачут ли они? Скучают по нему?.. Цзян Юн тяжело вздохнул и попытался подавить нарастающий ком в горле – частый предвестник слез. Он обязательно во всем разберется, когда сможет найти временную крышу над головой и еду.
* * *
Солнце начало медленно садиться. Цзян Юн сидел в кустах, словно притаившийся в засаде хищник, и наблюдал за деревенскими жителями, которые, видимо, уже оправились от встречи с «демоном» и снова занимались своими делами. У него в животе неприятно заурчало, а одежда хоть и подсохла, но все равно ощущалась тяжелой и мокрой. Юноша голодным взглядом следил за каждым жителем, пытаясь уловить хоть какой-нибудь намек на еду в руках. Но голод у него был не только из-за пустоты в желудке. Это была непреодолимая тяга к воровству. Конечно, когда ты половину жизни существуешь благодаря своему «ремеслу», очень сложно резко прекратить этим заниматься.
