Песнь призраков и руин - страница 29



Потом Надя зависла в воздухе, как подвешенная: темные волосы веером свесились вниз, детский крик пронзил ночь. Пожалуй, именно этот крик окончательно заставил Малика поверить: это не представление, не сон и не фокус. Ни в какой его галлюцинации сестренка не могла бы так пронзительно выть от боли. Подавив рыдание, он впопыхах зарылся в сумбурный круговорот собственных мыслей, пытаясь извлечь оттуда что угодно, чтобы спасти Надю.

Он знал о сказочных чудовищах и их повадках только из древних преданий.

А они гласят: чудовищ одолеть можно. Перехитрить. Договориться.

Идир уже потянулся за Надей, когда Малик выпалил:

– Постой!

Обосуме остановился:

– Ну?

– Сделка… – Голос парня сорвался, он откашлялся и продолжил: – Может, договоримся? Заключим сделку?

– Что у тебя может быть такого, что пригодится мне?

– Все, что угодно! Назови цену, назови свои условия, мы всё исполним. – Внутренний голос тревожно, как в свое время папин, твердил: остановись, пока не стало еще хуже, но Малик его не слушал. – Если у нас получится, если ты останешься доволен, отпустишь ее и оставишь нас в покое?

– Забавно. А когда не получится?

– Если не получится, получишь не только Надю, но и меня заодно. – Теперь задрожал не только голос Малика, но и он сам. – Ты же ничего не теряешь! Выйдет у нас, выполним мы твое задание – останешься в прибыли. Не выполним – заграбастаешь двоих задаром.

Между бровей Лейлы появилась морщинка; Малик прекрасно видел, что старшей сестре его предложение совсем не понравилось. Но на сей раз вместо того, чтобы окоротить брата, она лишь плотно сжала губы, переводя широко раскрытые глаза с него на Идира и обратно.

Малик сжимал и разжимал руки, мучительно пытаясь нашарить ими отсутствующий ремень потерянной сумки. Звезды над головой, казалось, затрепетали. Идир обошел парящее тело Нади. Теперь они с Маликом оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.

– Готов ли ты сделать все, что я попрошу, не зная заранее, о чем идет речь?

Юноша окинул взглядом существо, склонившееся над ним, и ощутил ту особую хрупкую связь, какая устанавливается между хищником и жертвой за миг до рокового прыжка. Но под спудом страха и смятения в его сердце билось иное чувство, иная сила – та, что пробудилась недавно в ответ на зычный призыв сказительницы-ньени. Непобедимое клокотание этой силы внутри пугало самого Малика, и он попытался подавить его, но тут опять встретился глазами с обосуме.

– Я готов. Все, что угодно.

Идир вытянул вперед когтистую руку – для рукопожатия, как не сразу дошло до Малика.

– Поклянись на крови.

Клятва на Крови – самое серьезное, страшное и тяжелое обязательство, какое может взять на себя человек. Сердце нарушившего Клятву на Крови остановится. Все в Малике кричало, взывало к отказу от такой формы договора, но одного взгляда на хрупкую, безвольную Надину фигурку оказалось достаточно – он судорожно ухватился за руку Идира.

– Обещаю и клянусь выполнить любое твое задание, в чем бы оно ни заключалось.

Глаза Идира потемнели.

– Мой тебе совет, парень: никогда не соглашайся на сделку, не узнав прежде условий.

Когти обосуме впились в кожу Малика, руку пронзила жгучая боль. Капли крови обагрили ладонь духа.

Там, где страшное существо прикоснулось к человеческой коже, образовалась опоясывающая татуировка призрака – размером как раз с ладонь. Малик не успел рта раскрыть, как метка эта отделилась от его тела, сгустилась, затвердела и превратилась в изогнутый кинжал с тяжелым золотым навершием. Еще мгновение – и кинжал снова вошел под кожу юноши в виде татуировки, скользнув кверху, под рукав.