День уже отступил, и на землю спустился вечер. Как белесый маяк, полная луна светила над восточным горизонтом, и звезды зажглись в темном небе. Быстро похолодало, в ночном воздухе разлился густой аромат прелых листьев. Лес наполнился писком насекомых и щебетом ночных птиц.
– Пойдем рыбачить на Раппахалладран, – внезапно заговорил Джайр.
Мгновение все молчали.
– Даже не знаю, – наконец откликнулся Рон. – В прудах Дола такая же рыба.
Брин насмешливо поглядела на горца. Странно, похоже, он чем-то встревожен.
– Но там нет форели, – настаивал Джайр. – И мы можем остаться в Дульне на пару дней. Поживем в лесу, чем плохо?
– В Доле такой же лес.
– Дол – это почти как задний двор. – Джайр едва не рычал от досады. – А в Дульне еще есть пара неизведанных уголков. Ты что, чего-то боишься?
– Ничего я не боюсь, – ответил горец, словно бы защищаясь. – Я просто подумал… Ладно, об этом потом. А сейчас я тебе расскажу, что со мной случилось, когда я шел сюда к вам. Я едва не погиб. Этот волчище…
Брин задумалась и поотстала. Непонятно, что это вдруг Рон так воспротивился предложению Джайра, – да они уже не одну дюжину раз ходили в Дульн все вместе, и ничего. Чего же им теперь бояться? Она нахмурилась, припомнив встревоженный голос матери. И Рон туда же. Он, похоже, серьезно относится к этим рассказам о мордах, черных призраках. Действительно, он как-то непривычно сдержан. Раньше Рон всегда первым смеялся над подобными выдумками. Почему же на этот раз он ведет себя иначе? Быть может, внезапно подумала Брин, ему лично пришлось убедиться, что здесь уже не до смеха?
Прошло около получаса, в просветах между стволами замерцали огни деревни. Стало совсем темно, и только луна освещала тропинку, которая спускалась к ложбине и вблизи деревни превращалась в утоптанную дорогу. Вскоре показались дома, изнутри долетали приглушенные звуки людских голосов. Брин начала уставать. Как хорошо сейчас забраться в постель и заснуть!
Они миновали старый постоялый двор, владельцами которого перебывало несколько поколений Омсфордов. Он и сейчас считался их собственностью, однако с тех пор, как умерли Ши и Флик, Омсфорды жили в отдельном доме, а постоялый двор передали в пользование своим друзьям и лишь получали определенный доход. Отца вообще никогда не тянуло к подобной деятельности, с раннего детства он мечтал жить своей жизнью, стать целителем, а не владельцем трактира или постоялого двора. Только Джайр проявлял какой-то интерес к фамильной собственности, да и то потому, что на постоялом дворе вечно толклись чужеземцы и развлекали жителей тихого Дола рассказами о своих приключениях. Да таких приключениях, что даже непоседливый Джайр замирал на одном месте.
По вечерам на постоялом дворе было шумно и многолюдно. Вот и теперь сквозь распахнутые двери на улицу лился свет, жители Дола и чужестранцы сидели в зале за столами, у длинной стойки, шутили и смеялись, попивая местный эль. Рон через плечо улыбнулся Брин и помотал головой. Он не хотел подниматься к себе. Такой славный был день, жалко, если он так быстро закончится.
Через пару минут они подошли к новому жилищу Омсфордов. Каменный дом, побеленный известью, стоял на пригорке среди деревьев. Осталось только подняться по мощеной дорожке, вдоль живой изгороди и сливовых деревьев, к входу, но Брин вдруг застыла на месте.
В окне гостиной горел свет.
– Когда мы выходили утром, никто из вас не оставил зажженную лампу? – тихо спросила она, хотя уже знала ответ.
