– Что произошло, Алланон? Что ты увидел?
Мгновение он молчал, рассеянно глядя на тускло-зеленую воду. Потом медленно покачал головой и прошептал:
– Отец.
Брин взглянула на Рона. Тот нахмурился.
Девушка робко потянула друида за рукав.
– Что он тебе сказал?
Бездонные черные глаза встретили ее взгляд.
– Что у нас мало времени, девочка. Что за нами уже идет охота, и так будет до самого конца. Что конец предрешен. Но отец не открыл мне, каким он будет. Он только сказал, что конец настанет и что ты его увидишь. А еще он сказал, что ты – та, кто спасает и разрушает.
Брин удивленно взглянула на него.
– А как это понимать, Алланон?
Он покачал головой.
– Я не знаю.
– Хороша помощь. – Рон насупился и, отвернувшись, уставился на вершины гор.
Брин не сводила с друида глаз. Это не все.
– А что он еще говорил, Алланон?
И снова друид покачал головой.
– Ничего. Это все.
Но он солгал! Брин поняла это сразу. Она чувствовала, что между ними, Алланоном и Бременом, произошло что-то такое темное и ужасное, о чем друид никогда не расскажет. Эта мысль испугала ее. Значит, и она тоже, как папа и прадедушка, должна стать слепым орудием в достижении цели, ей неизвестной и непонятной.
И вдруг вернулась еще одна мысль: «Та, кто спасает и разрушает». Она. Брин. Так сказал дух. Но как такое может быть?
– Он сказал мне еще одно, – внезапно заговорил друид, но Брин знала: это не то. То, что друид хочет скрыть, будет скрыто. – Паранор в руках мордов. Они сломали запоры и прорвались сквозь магическую защиту, которая охраняла проходы. Две ночи назад Паранор пал. И теперь морды рыщут по залам Башни, разыскивая летописи друидов, хранящие тайны древних. У мордов уже есть немалая сила, но, если они найдут наши книги… их могущество возрастет. – Он пристально всмотрелся в лица притихших Рона и Брин. – А они найдут, если сейчас их не остановить. Этого не должно случиться.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что остановим их мы? – вдруг спросил Рон.
Глаза Алланона превратились в щелки.
– Больше некому.
– И сколько их там? – разъярился горец.
– Дюжина мордов и отряд гномов.
– И мы должны им помешать? – Рон подумал, что он ослышался. – Ты, я и Брин? Втроем? И как, ты думаешь, мы это осуществим?
В глазах Алланона вспыхнул внезапный гнев. Рон Лих почувствовал, что зашел слишком далеко. Но теперь уже ничего не поделаешь, придется держаться. Друид почти вплотную подступил к горцу.
– Принц Лиха, ты с самого начала сомневался во мне, – произнес Алланон. – Я старался не обращать внимания, потому что ты пошел с Брин как ее защитник. Но теперь довольно. Хватит! Мне надоели твое постоянное недовольство и сомнения по поводу моих целей и средств. Да что говорить. Ты ведь заранее настроен против, что бы я ни сказал!
Рон старался произносить слова как можно тверже:
– Я не настроен против тебя. Но я – за Брин. И если что, я всегда на ее стороне, друид.
– Да будет так! – едва ли не прорычал Алланон и вдруг выхватил меч Лиха из потертых ножен, которые горец по традиции носил за спиной.
Рон побелел, уверенный, что сейчас его убьют; Брин с криком рванулась вперед, но друид удержал ее свободной рукой.
– Отойди, девочка. Это наше с ним дело. – Тяжелый, пронзительный взгляд впился в лицо принца Лиха. – Защитишь ли ты ее, горец, как мог бы я сам? Принял бы ты в себя силу, будь это возможно, равную моей?
Лицо Рона горело решимостью, которая стерла страх.
