– Брин, послушай меня. – Рон повернулся к девушке. – Я не хотел тебе рассказывать. Знаешь, что говорят об этих мордах, что они делают с людьми? Вырванные языки и глаза, какая-то странная сила, которая опустошает сознание, высасывает жизнь, волшебный огонь, сжигающий до самых костей. Я и сам раньше думал, что все это полный бред, страшилки для детей, но теперь… после разговора с друидом… Тебе нельзя идти с ним. Нельзя.
– Да, это не просто слухи, – тихо проговорил Алланон. – И все это действительно очень опасно. Ты даже можешь погибнуть. – Он помедлил. – Но что нас ждет, если ты не пойдешь? А ты сама? Будешь прятаться здесь и надеяться, что морды про тебя забудут? Или ты думаешь, карлики вас защитят? А что потом, когда их всех уничтожат? Морды не останутся в Восточных землях. Как и Повелитель чародеев, они пойдут дальше. Сюда. Зло затопит всю землю, и вскоре уже не останется никого, кто смог бы его остановить.
Джайр схватил сестру за руку.
– Брин, если ты решишься идти, мы пойдем вместе…
– Ну уж нет! – раздраженно оборвала его Брин. – В любом случае ты остаешься здесь!
– Мы все остаемся здесь. – Рон решительно смотрел в лицо друида. – Никто никуда не пойдет – никто. Придется тебе поискать другой способ добраться до Идальч.
Алланон покачал головой.
– Я не могу, принц Лиха. Нет другого способа. Только этот.
Все долго молчали. Брин сжалась на своем стуле, смущенная и испуганная. Она чувствовала себя так, словно попалась в ловушку. После слов друида она должна была принять решение, чего бы это ни стоило. И она почему-то уже не могла выбраться из этих сетей. Его слова боролись в сознании Брин с ее собственными мыслями, и одна мысль приходила чаще других. Брин повторяла про себя снова и снова: песнь желаний – всего лишь забава. Магия, да, – но все-таки это просто забава! Совершенно безобидная! И уж никак не оружие против злой силы, перед которой отступил сам Алланон! Отец всегда опасался магии. Да что там – боялся ее. И детям своим говорил, что не стоит играть с волшебством. Да и сама Брин давно собиралась серьезно поговорить с Джайром и постараться убедить брата перестать развлекаться с песнью желаний…
– Алланон, – напряженно проговорила она, – я ведь никогда всерьез не использовала заклятие, разве лишь для того, чтобы изменить цвет листьев или заставить распуститься цветы. Это же такая малость. И даже этого я не делала уже много месяцев. А ты хочешь, чтобы я заколдовала чудовищный лес, охраняющий Идальч. Да я не сумею.
Алланон на мгновение заколебался.
– Я научу тебя.
Она медленно кивнула.
– Папе не нравится, когда мы прибегаем к магии. Он нам всегда советовал не доверяться ей, потому что однажды он вызвал магическую силу и она изменила всю его жизнь. Если бы он был сейчас здесь, то дал бы мне совет никуда не ходить с тобой, Алланон. Совершенно как Рон. Да какой там совет, он бы просто запретил мне идти, вот и все.
На суровом лице друида появилось какое-то усталое выражение.
– Я знаю, девочка.
– Когда папа вернулся из Западных земель, он спрятал эльфийские камни подальше и поклялся никогда больше не прикасаться к ним, – продолжала Брин, стараясь преодолеть смущение и не сбиться с мысли. – Он говорил, что еще тогда понял: эльфийская магия что-то в нем изменила, хотя он и не знал в точности, что и как.
– И это я тоже знаю.
– И все-таки просишь меня пойти с тобой?
– Да.
