Песнь ветра. Между западом и югом - страница 24

– Как думаешь, когда начнётся война? – спросил Неон, скорее самого себя, чем брата.

– Какая война! – отмахнулся Артес. – О чём ты!

– Тейн предупреждал нас об ахедах и абаасах – погиб, зачищая логово первых. Сирел предупреждает нас и об ахедах, и об абаасах… Что будет с ним?

– Сирел просто помешан на заговорах, – покачал кудрявой головой Первый. – Ну ладно, в угрозу ахедов ещё можно поверить. Но абаасы! Чушь.

– Но ты же их сам видел.

– Видел. Но это не значит, что Посланники тоже вернулись.

– Значит, брату ты не веришь?

– Ну… – Артес выпрямил спину, вглядываясь в лицо среднего брата уже без улыбки, – я верю Сирелу! Я хочу, чтобы он стал моим Воеводой. Но он всё делает, для того чтобы в семье его не воспринимали всерьёз.

– Да, Сирел любит бунтовать по поводу и без, – Неон сощурился, с усмешкой.

– И это плохо. Вот что ему стоит жениться? Ты женился, я женился. И теперь я самый счастливый человек на свете. Я отец. И это оказалось не так уж и страшно.

Неон покачал головой, глядя на брата с иронией.

– А если война всё-таки будет?

– Почему ты так думаешь? – Артес нахмурился.

– Потому что Королева Орхона едет в Индигир. По размытым весной дорогам, вместе с дочерями. Сама Королева Орхона! – Неон многозначительно выделил эту фразу. – Если правитель сильнейшего на юге королевства, впервые за столько лет, лично едет к нам в гости, значит, дело пахнет гарью.

JennifervanderHarten – Greensleeves

На какое-то время, занятый подготовкой новобранцев, Сирел забыл о тучах на Западе. Весна упрочивала своё положение: цветы в садах распускались; Нижний город покрылся белой дымкой цветущих яблонь, скрывающей грязь и убогость бедняцких жилищ. Дожди стали тёплыми, облака величественными кудрявыми великанами плыли по небу, чья яркая синева затмевала самые дорогие сапфиры в коронах Правителей. В Имперских садах распустились красные листья на чёрных деревьях, проклюнулись слабые ростки на клумбах, а стаи бабочек, поднимаясь с земли, загораживали солнце.

Часто, по вечерам, Сирел приходил в заброшенный сад своей матери и вглядывался в лицо каменной статуи, словно надеясь получить ответ на свой вопрос. Но холодное изваяние молчало, устремив пустые глаза на колючие заросли диких роз. Запустение этого места наводило на мужчину тоску, и он решил привести сад в порядок. Теперь днём здесь трудились садовники, выпалывая сорняки, подстригая розы и убирая мёртвые побеги. Каменную статую очистили, убрав потёки грязи на щеках. Волосы статуи когда-то были позолочены, как у мифических дриад, а под грязью скрывалось лицо прекрасной женщины.

Сирела всегда удивлял выбор его матери, ведь золотоволосых дриад обычно изображали лишь в храмах всех стихий на витражах, да и то, на свой страх и риск, ибо очень уж они походили на Посланников. Первым порывом наследника было – избавиться от подобного произведения искусства, но, подумав, он решил оставить всё как есть.

На выходном в середине декады, когда Сирел собственноручно сдирал со стены за статуей мёртвые побеги плюща, дверь в сад отворилась, и, решительной походной, в тихий уголок снова вторгся Артес.

Наследник императорского престола выглядел великолепно: в курчавых тёмных волосах поблёскивал тонкий золотой обруч с сапфиром, в тон его синим глазам. Плащ был того цвета вечернего неба, когда солнце уже скрылось, но свет ещё теплится в мире. Две мощные бляхи с символом ветра удерживали его на плечах. Золотой кафтан из тонкой резной кожи, весь в хитросплетениях тиснённых узоров, доходил до середины бедра. Чёрные штаны и высокие сапоги с золотыми шпорами завершали образ.