Песня мирной стаи - страница 8

Однажды вечером они нашли новое место – небольшую поляну, примыкавшую к лесному озеру. Вода была гладкой, как черное зеркало, отражая первые звезды и тонкий серп молодой луны. Воздух был теплым, напоенным ароматом цветущего вереска и влажной земли. Они сидели рядом на мягком мху у самой кромки воды, плечи соприкасались, бедра едва касались друг друга. Тишина между ними была насыщенной, пульсирующей невысказанным желанием.

«Знаешь, что я чувствую, когда смотрю на воду?» – прошептала Элайза, ее голос сливался с шелестом камыша.

«Что?» – ответил Джейкоб не громче, поворачиваясь к ней. Его янтарные глаза в сумерках светились мягким внутренним светом, ловя отблески звезд.

«Что мы похожи на две реки, Джейкоб,» – она повернулась к нему, ее глаза морской волны были темными и бездонными в наступающей темноте. «Долго шли своими путями, по своим руслам. А теперь… теперь наши течения встретились. И нет силы, которая могла бы их разделить. Только слияние. Только… единый поток.»

Ее слова повисли в воздухе, наполненном трепетом цикад и далеким криком совы. Джейкоб не ответил сразу. Он смотрел на нее, и в его взгляде было столько нежности, столько благоговения и сдерживаемой страсти, что Элайзе показалось, ее сердце остановится. Он поднял руку и медленно, с бесконечной осторожностью, как будто прикасаясь к чему-то хрупкому и бесценному, коснулся ее щеки. Его пальцы были теплыми, шероховатыми от работы с деревом, но прикосновение – шелковым.

«Элайза…» – ее имя на его устах было молитвой и обещанием. «Ты – вода, которая утоляет мою вековую жажду. Ты – свет, который рассеивает любую тьму.» Его большой палец провел по ее нижней губе, и она непроизвольно содрогнулась от волны тепла, хлынувшей по всему телу.

Импульс был сильнее разума, сильнее страха, сильнее всего. Элайза наклонилась. Он встретил ее на полпути.

Их первый поцелуй был не столкновением, а слиянием. Мягким, как лепестки падающих листьев, и в то же время глубоким, как корни дуба. Его губы были теплыми, уверенными, но не требовательными. Он не брал, а приглашал. Она ответила ему всей полнотой чувств, накопившихся за эти недели доверия, откровений и растущего влечения. В ее поцелуе была отдача, доверие и чистая, сияющая любовь. Он почувствовал это и ответил тем же – поцелуй углубился, стал более настойчивым, но никогда – никогда – не терял своей нежности.

Он обвил ее руками, притягивая ближе. Она ощутила всю мощь его тела, скрытую под простой одеждой – твердые мышцы спины, широкую грудь, бьющееся в унисон с ее сердце. Его руки скользили по ее спине, лаская, исследуя, утверждая. Ее пальцы впились в его темные волосы, мягкие и густые. Мир сузился до точки их соприкосновения, до смешения дыханий, до сладкого огня, разливающегося по жилам.

«Джейкоб…» – вырвалось у нее между поцелуями, больше стон, чем имя.

«Я здесь, солнышко мое,» – прошептал он в ответ, его губы скользнули по ее шее, оставляя горячие следы поцелуев. «Я с тобой. Всегда.»

Одежда стала барьером, слишком грубым для той нежности, что расцветала между ними. Но и здесь не было спешки, неловкости или насилия. Было взаимное желание, уважение и священное трепетание момента. Они помогали друг другу, движения были медленными, полными благоговения. Каждый открытый дюйм кожи был откровением, новым чудом.

Под серебряным светом молодой луны и бесчисленных звезд, на мягком ложе из мха и папоротников, они нашли друг друга. Не было борьбы, не было доминирования или покорности. Был танец. Совершенный, синхронный, как движение планет.