– Может, поделишься? – спросил мужчина уже ласково и дружелюбно, – У меня в горле пересохло.
Поколебавшись, подвинулась поближе к нему, отдала ему кувшин. Он выдул с половину, довольно крякнул, вернул мне остатки, утёр рот тыльной стороной ладони. И приветливо спросил:
– А ты вообще куда идёшь, курица?
С обидой выдыхаю:
– В Средний, – и отодвигаюсь от него подальше.
– А зачем?
– Может, там будет лучше.
Он проворчал:
– Уж поверь мне: везде хреново. Уж сколько я сандалий и сапогов истоптал, бродя по нашей стране…
Некоторое время мы молчали, потом опять полезла в сумку и, не вынимая руки, отщипнула кусочек хлеба, сунула в рот.
– Поделись, а? – попросил он, сглатывая слюну.
– Чтоб ты и дальше мне хамил?
– Я больше не буду, – пообещал незнакомец, вздохнув.
Поколебавшись, отломила для него кусок хлеба. Мужчина съел дар очень быстро, почти не жуя. Голодный.
– А у тебя кто-нибудь есть в Среднем?
Теперь вздох вырвался у меня:
– Нет, никто и нигде меня не ждёт.
– Может, пойдёшь со мной в Дубовый город? Я тебя защищу, если что.
Скептически оглядываю его.
– Есть чем?
Мужчина слизнул с руки крошки и сжал пальцы в кулак. С досадой признался:
– Нож потерял, когда от этих тварей убегал. Но уж посильнее тебя.
Похоже, он собирался ещё как-то меня обозвать, но покосился на мою сумку и ничего не сказал.
Мы несколько часов молчали. Мне надоело держать сумку – и повесила её на молодую ветку, впрочем, достаточно толстую, чтоб удержала. Солнце почти уже добралось до крон, когда наши желудки почти одновременно заурчали. Я сразу же полезла за едой, мужчина сердито на меня посмотрел. К моему удивлению, еду отбирать не стал. Отвернулся, чтобы не смотреть, как ем. Неужели, у кого-то ещё остались крохи совести и справедливости?! Помявшись, поделилась с ним сыром. Он вежливо поблагодарил и быстро уничтожил свой кусок.
– Похоже, волков убили, – заметил мужчина добродушно, почёсывая трёхдневную бородку, – Можно спуститься.
– Скоро стемнеет. Мало ли кто тут по ночам бродит.
Вообще, меня больше пугала возможность оказаться около него на земле. А тут если полезет, смогу с дерева спихнуть. Или сама свалюсь. Зато гордость моя не пострадает. А потом, если найдётся муж, он хоть каплю уважения проявит, раз уж я сохранила своё целомудрие.
– Дело говоришь, – он не понял мою уловку или прикинулся, – Только сядь поближе ко мне, а то ещё заснёшь, свалишься и шею свернёшь.
Если и придвинулась, то на самую малость, для виду.
Стемнело. Стало холодно и на небе появились редкие звёзды. Глаза слипались. Зевнула, покачнулась и точно упала бы, не подхвати меня крепкая рука.
– Экая ты глупая, курица! – проворчал её обладатель, таща меня к себе.
Я пыталась вырваться, кусаться, но он сжал меня как в тисках.
К моему недоумению, мерзавец не стал меня лапать, а только прижал к себе, чтобы не свалилась и могла как-то сносно уснуть. Или свалиться, если буду уж очень яростно вырваться. Сам-то он хорошо устроился между веток, так что спихнуть его на землю было очень трудно. Я на время притихла, дожидаясь, что он ослабит хватку, а спасительный ножик… Вот только было в его объятиях очень спокойно и тепло, а ещё так хотелось спать…
Тело затекло, да ещё и чьи-то руки крепко меня обхватили.
С ужасом открыла глаза, попыталась вырваться, но меня слишком грубо цапнули.
– Свалиться хочешь, дурочка? – прохрипели у меня над ухом.
С некоторым запозданием припомнила события прошлого дня. И уже тихо, но уверенно попробовала выбраться. Спутник отпихнул меня, правда, так, чтоб не упала. Заявил:
