Песня вечной дороги - страница 5



Туда, где сны во мгле
Святой ковчег находят.
Плыви, ковчег, плыви,
Легко доверясь Богу,
Но странников земли
Не торопи в дорогу.
Дождись, пока ладонь
Сама не выдаст душу,
Не превратит огонь
В спасительную сушу.
20 сентября 2004

«И вот я вернулась домой…»

И вот я вернулась домой,
А дома как будто и нету —
На стенах висят бахромой
Обрывки вчерашнего света.
Затоптанный кем-то чужим,
Зашиканный чьей-то хулою,
Мой мир умирает, как дым,
Виясь над родимой золою.
И кто я теперь? И чему
Смеётся дурак беспечальный —
Цветок, в одичавшем дому
Расцветший как будто случайно?
И двери истошно скрипят,
И зеркало, словно гадалка,
Вещует судьбу наугад
Всему, с чем расстаться не жалко.
Так больно, что в окна смотреть
Нельзя, ибо слишком прекрасна
Весна… И до ужаса ясно:
Здесь легче, чем там, умереть.
25 апреля 1993

«Висожары, Стожары, созвездье Плеяд…»

Висожары, Стожары, созвездье Плеяд,
Мне уже никогда не вернуться назад!
Без меня мои синие звёзды восходят,
Без меня мои вишни в бредовом жару
На моём верховом полыхают юру,
Но с ума постаревших красавиц не сводят.
Боже мой, как поют, как рыдают столбы,
Как пронзительно тянется дым из трубы
Моего навсегда почужевшего крова…
Незнакомая женщина в блёклом платке
Держит мутный фонарь в напряжённой руке
И не знает, как молвить радушное слово.
Кто я ей? Не сестра, не соперница, не
Побирушка с холщовым узлом на спине…
– Ну и неча глаза завидущие пялить!
Что ей скажешь?!
                  Что с этой приступки крутой
И меня проводил палисад золотой,
Ничего, ничего не оставив на память?
Горе вязких дорог без дороги назад,
Горе синих, слезами дрожащих Плеяд,
Висожары, Стожары – не выплакать боли!
Цепь окошек, вспалённых юдолью земной,
Убегающих в небо сиять надо мной —
Надо мной в этом ветреном, ветреном поле…
1989

С холма до отрога

Страдание по василисе

Звалась ты Алёной, звалась Василисой,
Молилась, жила по уму…
Откуда, родная, взялись эти лисы —
Картавые бесы, раскосые крысы
В тесовом твоём терему?
По вольной ли воле ты им покорилась,
На вора сменила царя?
Твоя купина кумачом опалилась,
Господь отвернулся – скажите на милость! —
И Господа – вон втихаря!
Базарной чумичкой, малинной марухой
Назвал тебя новый купец,
Глаза помутил слободскою сивухой,
У паперти бросил бездомной старухой,
Грошовый всучив лубянец,
Чтоб нищей каликой брела по дороге,
По стёртому кругу судьбы,
Не видя спасенья оконцам убогим,
Иконным отцам, отрешённым и строгим,
В потёмках сиротской избы.
Сама ли ты дикие песни певала
Грудным переросткам своим,
Что стали они – кто крикун, кто меняла,
В пожарном чаду не заботясь нимало,
Сколь горек отеческий дым?
Тебя, моя мать – Василису простую —
Чухонец хулит и абрек…
Но вспомнит Христос простодушно-святую,
Спольщённую бесом страну золотую, —
Он Бог! Но ведь он человек!
Январь – март 1997

Книга в дорогу

Над распахнутой книгой в полночном
                                                       вагоне
Добрый дух сновидений смыкает ладони,
А за шторкой летят путевые огни…
Светотени скользят по страницам,
                                               не зная,
Весела иль печальна дорога земная,
Что ведёт через книгу в грядущие дни.
Я включу ночничок над подушкой
                                                измятой,
И строка оживёт неожиданной датой,
Удивительной истиной душу проймёт…
В чьих руках оживала судеб вереница,
Кто по-детски глотал за страницей
                                                страницу,
Тот меня в этой качке вагонной поймёт.