Мне-то полегче было, я квартиру свою сдавал, однушку. У нас зимой умер отец, и я на время переехал к маме. Так что, пока мы жили вместе. И у меня, хоть что-то, но всё же с той хаты капало. А у Сани, вообще была сплошная жопа. Совсем парнишка обнищал! Он, правда, тоже жил с матерью, не голодал. Но о развлечениях пришлось временно забыть. На пиво, и то денег не хватало!
Точно не помню, то ли в восемьдесят восьмом, а может, в восемьдесят девятом, гражданам разрешили свободный выезд за границу. Незадолго до тех событий. То есть, не такой уж прямо и свободный, но всё же!
Любой советский гражданин, без всякой турпутёвки, и даже без разрешения профкома, мог теперь взять, и спокойненько поехать за бугор. Туда, куда душа его желает. Хотя бы, даже, и в Монголию. Или, к примеру, в ту же Польшу. Но, тоже, конечно, не прямо сразу. Не в то же чудное мгновенье!
Конечно, требовалось еще разрешение ОВИРа. Для посещения, например, Монголии, или скажем, Польши, требовалось получить ещё выездную визу. Разрешение на выезд из страны. Тогда были и такие. И, конечно, визу в страну посещения, если это требовалось. В какую-нибудь Францию. Или в Германию. Или, к примеру, в Сьерра де Леоне.
А в страны бывшего соцлагеря никакой визы не требовалось. Приглашения было вполне достаточно.
И вот, ты пёр в этот самый ОВИР, с этим самым приглашением, подавал документы на выезд, и получал загранпаспорт, если не имел ещё, конечно. И в нём, в этом паспорте, стояла волшебная такая запись: выезд, например, в Республику Югославия, разрешён. Или, скажем, в Польшу. Если же паспорт у тебя уже имелся, ты всё равно пёр в этот грёбаный ОВИР. Только уже с приглашением. За этой самой визой.
Потому что на каждую новую поездку, требовалось, соответственно, и новое разрешение на выезд. На выезд из Совка. И только потом, с этим паспортом, и с этой самой визой, ты топал в кассы за билетами. Вот только так, и не иначе.
Конечно, это был гемор, ну и пусть. Для советского человека и это было круто. Свободой запахло! И потянулись граждане за бугор. Барахло, на базарах Восточной Европы продавать. Целый бизнес такой появился, челночный.
Народ наш, гимнастический, к тому времени начал потихонечку сливаться. Один в Голландию уехал, другой в Англию, а ещё кто-то в Штаты. Многие вообще, думали на эту тему! Все же почти, в такой вот, жопе оказались. Вот и мы с Саней, призадумались. Тоже, может, податься куда-подальше. Только прямой дороги в Штаты для нас тогда не было ещё. Это попозже, через пару лет, двое наших, Зенитовских, в Нью-Йорке плотно обосновались. Пацанов туда стали вытаскивать потихоньку. Бизнес такой устроили. В целом немудрёный, но очень даже приличный бизнес. Договаривались со спортшколами, по всем Штатам, и за небольшую дольку подгоняли туда специалистов. Спортсменов-педагогов, мастеров спорта с высшим образованием.
Так, лет за десять, всех, практически, наших в Штаты и перетянули. Только это потом уже было, позже. А пока такого счастья не случилось, приходилось выкарабкиваться самим. Самого себя тянуть за причёску из болота. Как говорил товарищ Бендер: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Товарищ Бендер знал, что говорит. Хорошо ведь, подлец, сказал. Очень точно выразился.
Когда я учился в интернате, в девятом классе, я два раза съездил за границу. В ГДР, а потом в Финляндию, на соревнования. А Бакушу за границу не пускали. Из-за вражеской фамилии. С фамилией ему не повезло. Саня был однофамильцем того самого Бакунина. Анархиста, яростного критика Ленина, Энгельса и Маркса. Врага всего советского народа. Вот из-за него-то Саню и не выпускали. Зато здесь, по всяким сборам и соревнованиям, Саня катался много и свободно. Здесь ему это разрешалось.
