– Пошли с нами за грушами к Поварихе, – говорят. – Она только что на рынок ушла.
– Не могу, – отвечаю. – Ключ от дома у меня. Сейчас тётя вернётся.
– А мы туда и обратно, знаешь, какие у неё груши!
Пошли. Через забор перелезли, набрали груш, идём, едим сочные груши, радуемся, что не попались. Подошла к дому, а тётя уже ждёт меня. Я в карман – ключа нет. Потеряла, выпал, когда через забор лазила, наверное.
– Где ключ? – спрашивает тётя.
Я начинаю искать, хожу кругами вокруг дома, зная, что не здесь ищу, а признаться боюсь.
– Куда ходила? – выспрашивает тётя. – С кем была? – уточняет.
Узнав, с кем я была, догадалась, где искать. Пошли к саду Поварихи, обошли забор – вот он, мой ключик. Лежит под забором. Попало мне за мою проделку.
И ещё раз попалась. На этот раз дома. Бабушка сварила постный сахар. Целый таз! Поставила таз на пол в тёмной комнате, где у нас продукты хранились. Строго-настрого не велела она подходить к тазу, чтобы не обвариться. Мы с Зиной ждём, когда остынет, а так хочется попробовать!
Часа через три Зина говорит мне:
– Сходи, отщипни кусочек, а я покараулю.
Я вошла в комнату, пощупала, не горячий ли таз, и зачерпнула горсточку из таза. Как же мы блаженствовали, облизывая ещё тёплую тянучку.
Опять всё тайное становится явным! На следующее утро бабушка спрашивает:
– Кто лазил в таз за постным сахаром? А, впрочем, что я спрашиваю, кто? Сами смотрите.
Зажгла бабушка свет в комнате. На полу стоит таз с постным сахаром, а в тазу – застывшая дорожка, как граблями проведённая – мои пальчики, даже отпечатки брать не надо!
Бабушка не ругалась, но мне было очень стыдно. Бабушка только сказала, что можно было ошпарить руку. А я, как в рассказе Льва Толстого про мальчика, который без разрешения съел сливу, и на вопрос: «Куда ты подевал косточку?», проговорился: «Я косточку выбросил в окошко», так и сказала:
– Я пощупала таз.
И, как в конце рассказа Толстого говорится: «Все засмеялись, а мальчик заплакал», так произошло и в моём случае.
Бабушка нарезала постный сахар на кусочки, нам надолго хватило его, но когда я пила с ним чай, то в каждом кусочке чувствовала горечь.
Небо и земля – жизнь современного подростка и подростка времён моего детства (1950–1960-х годов). Мне кажется, в то время у подростка было больше обязанностей по отношению к семье, от его действий, порой, зависело благополучие в доме. Покажу это на примере нашей семьи.
Вам приходилось стоять в очереди за мукой, хлебом, квашеной капустой, керосином, когда на руке писали химическим карандашом номера, составляли списки, делали переклички? Мне приходилось. А когда мы приезжали к бабушке в небольшой городок Умань, очередь за хлебом занимали с вечера и стояли всю ночь.
Одну обязанность я терпеть не могла – топить печку. Нужно было принести охапку дров из сарая, потом сходить за ведром угля, втащить всё на второй этаж. Это ещё цветочки, а ягодки – выгрести шлак из печки, положить бумагу, на бумагу щепочки, сверху дрова. Поджечь бумагу, дождаться, когда начнут гореть дрова, и осторожно, маленькими порциями насыпать уголь. Если упустишь момент, дрова прогорят или уголь задавит огонь, начинай всё сначала. Бывало так, что несколько раз пытаешься развести огонь – не получается, а бросить нельзя: в комнате всего 12–14 градусов! В наш дом во время войны попала бомба, и в доме появилась трещина, которая как раз проходила по нашей стене. Зато, когда печка разгорится, в комнате становится тепло, можно прижаться к изразцам, прогреть косточки. Мама приходит с работы в тёплую комнату!
