Леону оставалось всего ничего дойти до своей улики, но его спугнули две бегущие из темноты фигуры с резиновыми палками наперевес и криками «Стоять!». Он бросился бежать в противоположную сторону от манящей его вещицы, оставив эту затею на потом. Бедняга и так уже отхватил вчера, большего ему не хотелось.
Охранники продолжали его преследовать и Леону пришлось нырнуть в лес, чтобы скрыться от них. Он бежал по заснеженному лесу, стараясь не оглядываться. Его заношенные оксфорды, которые будто черпак, с каждым новым шагом набирали в себя свежую порцию снега, старались мешать его передвижению. Адреналина прибавили, как ему показалось, раздавшиеся выстрелы из пистолета. Не доверяя своим ушам, он решил оглянуться из-за чего тут же зацепился ногой за торчащий корень старого дуба и тут же свалился в сугроб, пропахав его лицом.
Казалось, что кружится голова, наперебой стучало сердце, будто сейчас выскочит из груди. Райт перекатился на спину и устремил свой взор в открывшийся среди заснеженных крон, кусочек неба, в котором он хотел увидеть какой-нибудь ответ на все то, что сейчас с ним происходит. Но видел он перед собой только пелену из туч. Такую же пелену, которая застлала всю его жизнь. И ели, которые так же, как и Райт, вопрошающе тянулись к небу. Он сдался.
– Что… что происходит? – он пытался отдышаться. – Почему они преследовали меня? Да и какое дело им вообще до меня? Почему так стремительно пытались меня прогнать? Я же ничего не сделал! Почему охранник не обратил внимания на того амбала? Черт, я же знаю, это был он. Это был тот человек, который вломился ко мне в квартиру…
С каждой мыслью Леона вопросов становилось все больше. Он не мог поверить, что такие из ряда вон выходящие вещи, доходящие до абсурда события, могли происходить в его жизни. В его обычной, заурядной, ничем не примечательной и уже давно, как ему казалось, окончившейся жизни. Но окончившейся ли?
«В чем разница между мной – лежащим на холодной земле идиотом, и людьми, закопанными тут, на кладбище?» – рассуждал он. – «И я, и они мертвы. Однако, у меня есть силы подняться из могилы, которую я сам себе вырыл, разгрести землю, в которую я себя закопал и восстать. Восстать так, как не могут они. Да… У меня еще есть шанс!».
Райту мало в это верилось, но он уже не мог выносить свой образ жизни. Слишком долго он прибывал в вегетативном состоянии. Состоянии лежащего в земле мертвеца. Ноги, которые уже давно успели подвергнуться мышечной атрофии болели с непривычки. Леон загреб рукой снега и насыпал на свое красное распаренное и ноющее от боли лицо. Он почувствовал некое успокоение всех бушующих внутри чувств и прохладу на своем побитом лице, прочищающую мысли.
– Точно! Чувства. Чувства отличают меня от мертвеца. Зачем мне дар движения, перемещения в пространстве и сила моего физического тела, если мою душу не питают чувства? Именно чувства заставляют нас жить, двигаться дальше, любить и ненавидеть. Ведь однажды я хотел всего этого лишиться. Хотел быть бесчувственной машиной, чтобы жить без боли и сожалений, я даже был готов к тому, чтобы распрощаться и с приятными чувствами, такими как: наслаждение, душевность, спокойствие, гармония… любовь. – к Леону понемногу приходило озарение.
Его монолог был нужен разве что только ему. Но сейчас ему хотелось порассуждать вслух. Так было легче для восприятия потому, что это уже не похоже на обычный поток рядовых мыслей. Поэтому он продолжал.
