– Иди, подожди меня в коридоре.
Дима, не говоря не слова, покинул кабинет. Секретарша директора как-то испуганно на него посмотрела и уткнулась в бумаги у себя на столе. Ясно было, что подслушивала.
Усмехнувшись в душе, он закинул свою сумку на плечо и вышел в коридор. Он был пуст. Молча вздохнув, Дима сел на подоконник и приготовился ждать.
Время тянулось медленно. Дима даже не хотел знать, о чем сейчас говорит руководство в кабинете. Он и так в общих чертах представлял его себе.
Зря они это все затеяли. Хотели унизить его отца перед всей школой. Показать, что его младший сын драчун и просто плохой человек, но оказалось все по-другому. И сейчас, Дима был в этом уверен, огребают сами огромных люлей, от большого начальства. Нельзя безнаказанно оскорблять руководство района, не подкрепив своих обвинений основательными доказательствами.
Дима думал об этом и улыбался. Все складывалось даже лучше, чем он ожидал. Быстрее. Теперь еще одна драка, желательно с разбитым носом или бровью, и он уйдет на экстернатуру. Отец сам поддержит его желание.
Дверь открылась, и из нее появился Евгений Викторович. По его лицу было заметно, что он очень зол. За ним семенила начальник районо с видом побитой собаки. Директора школы не было видно. Скорее всего, сейчас глотает успокоительное.
Отец, найдя Диму взглядом, коротко бросил ему. – Пошли, – и двинулся к выходу.
Подхватив сумку, он с независимым видом последовал за отцом. Быстро одевшись, он вышел из школы и сел в отцовский уазик, который стоял у крыльца.
Это творение отечественного автопрома дохнуло на него ностальгией и воспоминаниями. Насколько далеко шагнул СССР в ракетостроение и космической промышленности, настолько же он отстал от всего остального мира в машиностроении. И даже теперь, этот уазик, творение какого-то шестьдесят лохматого года, было недоступно для большей части населения этой великой страны.
Дима только вздохнул, размещаясь на железных сидениях УАЗа, покрытых дешевым дермантином, вспоминая мягкие сидения из эко кожи своего Ланд Крузера 200, выпуска 2015 года. Не скоро он теперь сможет поездить на такой машине.
Отец молча вел машину. Оба молчали. Только по приезду, когда они вошли в дом и разделись, отец заговорил.
– И давно это продолжается?
– Давно. Почти сразу, после прихода в школу.
– А почему ты молчал?
– Ты издеваешься? Как я признаюсь тебе или маме, что я струсил? Легче получать оскорбления каждый день, чем признаться, что я трус.
– А что изменилось теперь? Почему ты решил ответить? Да еще так.
Он немного подумал и посмотрел на своего сына пронзительным взглядом.
– Не пытайся меня убедить, что у него случайно сломалась ключица.
Дима не стал сдерживаться и ответил ему таким же взглядом.
– И не собираюсь. Я специально сломал ему ее.
– Ты не ответил на мой первый вопрос. Что изменилось? Куда делся страх? Я же вижу, что ты сейчас не боишься. Не боялся там в кабинете. Не боишься здесь, передо мной. У тебя даже взгляд изменился. Очень странно. Еще вчера ты был ребенком, со своими страхами, а сейчас я вижу взгляд взрослого человека.
– Пап. Я по-прежнему твой сын. Я такой же, как и был вчера. Да есть изменения. Но позволь мне рассказать тебе о них попозже, хотя бы на следующей неделе. Хорошо? Я все тебе объясню. Обещаю. Пожалуйста. Просто поверь мне.
– Такая же история происходит и с Алексеем? – добавил он
– Не знаю. Он мне не рассказывает. Но думаю, что да.
