Петр III. Загадка смерти - страница 135

Полагаем, что именно поэтому Н.И. Салтыков только в 11 часов начал разыскивать Александра Павловича, но запретил до приезда Павла Петровича входить ему с женой в комнаты бабушки. В.Н. Головина писала по этому поводу: «В пять часов вечера великий князь Александр, до того времени с трудом сдерживавшийся, чтобы не последовать первому движению души, получил разрешение от графа Салтыкова отправиться в апартаменты государыни. Это ему не разрешили – сначала без всякого достаточного основания, но по мотивам, легко понятным для того, кто знал характер графа Салтыкова. Еще при жизни императрицы распространился слух, что она лишит своего сына престолонаследия и назначит наследником великого князя Александра. Я уверена в том, что никогда у государыни не было этой мысли, но для графа Салтыкова было достаточно одних толков, чтобы запретить великому князю Александру отправиться в комнаты бабушки раньше приезда его отца. Так как великий князь-отец не мог замедлить, то великий князь Александр и великая княгиня Елизавета отправились к государыне между пятью и шестью часами вечера. Во внешних апартаментах не было никого, кроме дежурных с мрачными лицами»^>481. Мы, напротив, полагаем, что это не были слухи, и собравшиеся утром 5 ноября вельможи думали иначе. Поэтому сын Павла Петровича был допущен к Екатерине II Салтыковым только в 5 часов, когда уже не было никакой надежды и когда стало совершенно ясно, что она не произнесет больше ни одного слова.

Александр Павлович решил послать от себя в Гатчину Ф.В. Ростопчина. Последний рассказывает об обстоятельствах своей поездки следующее: «Быв в английском магазине, я возвращался пешком домой и уже прошел было Эрмитаж, но, вспомня, что в следующий день я должен был ехать в Гатчину, вздумал зайти проститься с Анною Степановною Протасовою. Вошед в ее комнату, я увидел девицу Полетику и одну из моих своячениц в слезах: они сказали мне о болезни императрицы и были встревожены первым известием об опасности. Анна Степановна давно уже пошла в комнаты, и я послал к ней одного из лакеев, чтобы узнать обстоятельнее о происшедшем. Ожидая возвращения посланного, я увидел вошедшего в комнату скорохода великого князя Александра Павловича, который сказал мне, что он был у меня с тем, что Александр Павлович просит меня приехать к нему поскорее. Исполняя волю его, я пошел к нему тотчас и встречен был в комнатах камердинером Парлантом, который просил меня обождать скорого возвращения его императорского высочества, к чему прибавил, что императрице сделался сильный параличный удар в голову, что она без всякой надежды и, может быть, уже не в живых. Спустя минут пять пришел и великий князь Александр Павлович. Он был в слезах, и черты лица его представляли великое душевное волнение. Обняв меня несколько раз, он спросил, знаю ли я о происшедшем с императрицею? На ответ мой, что я слышал об этом от Парланта, он подтвердил мне, что надежды ко спасению не было никакой, и убедительно просил ехать к наследнику для скорейшего извещения, прибавив, что хотя граф Николай Зубов и поехал в Гатчину, но я лучше от его имени могу рассказать о сем несчастном происшествии»^>482. Не рассчитывая только на Ростопчина, Александр Павлович послал в Гатчину еще и курьера, который, по-видимому, вез Павлу Петровичу короткую записку: «Плохо дело. Если будет хуже, я Вас уведомлю.