Петр III. Загадка смерти - страница 98

В этом смысле весьма примечательна депеша французского посланника в Вене Дюрана (Durand de Distrof) от 4 мая 1771 года к герцогу де Лаврильеру (Louis Phelypeaux, comte de Saint-Florentin, due de la Vrilliere[90]). Отрывок из нее стал широко известен благодаря книге «La Cour do Russie il у a cent ans. 1725–1783» («Русский двор сто лет назад. 1725–1783»), появившейся в 1858 году в Берлине в издательстве Ф. Шнейдера (и в 1906 году переведенной в России)[91]. Полностью упомянутая депеша приводится у В.А. Бильбасова, который ее, как это ни странно, не использовал^>339.

Дюран, родившийся в 1714 году в Эльзасе, побывал на дипломатической службе во многих городах: в Ахене, Лондоне, Гааге, Варшаве. В 1772 году после пребывания в Вене он получил назначение в Петербург, где оставался до 1775 года. Как указывают публикаторы французской дипломатической переписки того времени, сколько-нибудь заметной роли ни при русском дворе, ни в обществе он не играл. Однако французское правительство было будто бы довольно его деятельностью и ставило ему в заслугу, что ему удалось убедить большую часть русской нации в том, что русское правительство ведет ложную политику (курсив наш. – О. И.)^>440. Мы привели этот бред, чтобы дать понять, каков был источник информации об А.Г. Орлове.

Кстати сказать, Дюран сменил французского поверенного в делах Сабатье де Кабра (Sabatier de Cabr), о котором Н.И. Панин писал: «Аккредитованный при министерстве здешнем поверенный в делах Сабатье де Кабр едва ли не превосходит меры во всем том своих предшественников, а потому мы бы весьма желали освободиться от сего столь чернодушного и подло облекшегося страстями своего протектора дюка Шуазеля человека…»^>341 Последнего, как врага России,

Екатерина II весьма не любила. Французы отвечали ей тем же. Упомянутый Сабатье де Кабр в записке, составленной в июле 1772 года, писал: «У нее (Екатерины) нет и не будет другого конька, кроме желания, с ненавистью и, не разбирая дела, поступать всегда наперекор тому, чего хочет Франция… Она нас ненавидит, как только можно ненавидеть: и как оскорбленная русская, и как немка, и как государыня, и как соперница, но, главное, как женщина»^>342. Все это надо иметь в виду, знакомясь с депешей Дюрана.

Прежде всего он сообщал в свое министерство, что императрица Мария-Терезия имела встречу с графом Феррари (Ferrari) перед отъездом того в Женеву и поручила ему способствовать провалу переговоров, которые вел Павел Маруцци (Maruzzi), состоявший с 1769 года русским поверенным в делах в Венеции[92]. Вероятно, речь шла о займах. Австрийская императрица сама хотела получить в Швейцарии как можно большую сумму денег (переговоры вел некто Буайе – Boyer). О причинах этого Дюран писал, воспроизводя слова самой Марии-Терезии, сказавшей будто бы, что она ясно видит вероятность серьезной войны. Кроме того, императрица сообщила графу Феррари, что, согласно сведениям, полученным из Петербурга, граф А.Г. Орлов выехал оттуда с неограниченными полномочиями добыть займы любой ценой. «Скорость перемещения этого генерала и обилие предоставленных ему средств, – подчеркивала Мария-Терезия, – достаточно ясно показывают намерения Екатерины II».