Папа Андрей лежит на спине, смотрит голым подбородком в потолок и мечтает. А с потолка на его мечты льется мелодия без слов. Папа Андрей настолько взрослый, что узнает ее и вспоминает слова: «Мой костер в тумане светит, искры гаснут на-а лету-у-у-у…» – ноет он мечтательным голосом.
А этажом выше, над перекрытиями, лежит в кровати девушка Таня семнадцати лет от роду и тоже мечтает о завтрашнем дне.
Мечты ее негативные.
Нет, они не грустные и не злые. Они просто отрицательные, потому что начинаются с «не».
Девушка Таня мечтает завтра не слышать эту песню. И больше никогда ее не слышать.
Таня живет с родной бабушкой. А если быть точнее, Таня живет с родной девяностовосьмилетней бабушкой.
Для развития бабушки с учетом ее возрастной группы и навыков было куплено электронное пианино. Не учтено было лишь то, что бабушкина память сильно сузила знания о навыках. Очень сильно. До одной известной мелодии.
«Мой костер в тумане светит, искры гаснут на-а ветру-у-у…» – подпевает своим пальцам бабушка, бряцая по клавишам.
Бабушка очень благодарна Тане за пианино, и при этом она очень забывчива.
Забывает она не поблагодарить, а наоборот. Она забывает, что поблагодарила. Вот почему она так себя ведет, а не то, что думает Таня.
Ну да. Происходит все это, конечно, дискомфортно. Во-первых, в любое время дня или ночи. У бабушки ведь бессонница. А во-вторых, очень громко. Бабушка – человек старой закалки и привыкла благодарить не словом, а делом. Поиграла Танечке на пианино любимую Танечкину мелодию, и Танечка рада-радехонька. Танечка с детства такая хорошая девочка. И всегда любила, когда бабушка ей играет.
Просить бабушку не играть в ночи бессмысленно. Велик риск обиды и надутых губ. Да и не запомнит бабушка эти просьбы. Вот и радует внучку круглосуточно.
Я не буду говорить вам, о чем сейчас мечтает Таня, ни к чему вам эти ужасы. Но я думаю, вы догадываетесь, о чем она точно не мечтает. Накрыла голову подушкой и не мечтает.
Бабушка, кстати, утверждает, что соседям очень нравится, как она играет. Особенно соседям снизу. Она их спрашивала об этом, они кивали.
Тут даже и крыть нечем.
Остался один мечтатель, которого я боюсь обойти вниманием.
Младший тоже лежит в кроватке. Почти так же, как все люди. Я имею в виду нормальных людей.
Он уже задремал, но еще не уснул, поэтому его личико дергается. Он, представьте, тоже мечтает о дне завтрашнем.
Представляется ему, как он все-таки попадает точно в центр. И камень хорошего размера, поэтому стекло вдребезги. И прямо в окно попадает, где сидит эта тварь. Каждый день сидит и смотрит. Не поймешь куда. И хвостом по подоконнику бьет. И не приведи господь, если смотрит на Младшего, тогда вообще смерть.
А так просто камнем всю его рожу кошачью разбить в кровищу.
Когда Младший поделился с мамой намеком на эту свою мечту, она, как настоящая мать и петербурженка, поправила его: «Не рожу, а морду». После этого Младший счел согласование полученным.
Он, конечно, не виноват. Он же не знает, что этот дурацкий кот просто ту самую кошку ждет каждый вечер, а не специально вредит.
В самом деле не знает. А значит, действует более или менее обоснованно. Так сказать, по ситуации. Ну и мечтает, соответственно, завтра достичь успеха на своем поприще, как и все нормальные люди.
Все ведь мечтают завтра достичь успеха. Вот и он.
И робкая улыбка ползет по ангельски бледному дремлющему детскому личику. А по щеке папы Поликарпа, сидящего над кроватью с книжкой под названием «Колобок», от умиления течет слеза. Теплая отцовская соленая слеза счастья. Ведь именно они с Алевтиной умудрились родить это прекрасное исчадие.
