– Маруська! – услышала она голос Федора Ефимовича и с усилием выпрямилась, держась рукой за поясницу.
Панов стоял у крыльца, ждал ее.
«Чего это он? Ай, письмо? Неужто не приедет?» – подумала старуха о сыне.
Она пошла с миской в руке быстрым шагом по меже к избе. Старуха была худая, легкая, быстрая в движениях.
– Ты чой-та, Федор? Ай, письмо? – спросила она еще издали
– Письмо…
– От Володи, что ли? Он сам приехать должен…
– Да нет, не от Володи, – поглядел на конверт Федор Ефимович. – Это из Курской области…
– Откуда? – удивилась старуха и решила, что почтальон ошибся. – Это не мне! – сказала она, повеселев.
– Тебе! Смотри. – Федор Ефимович ткнул пальцем в адрес на конверте. – Лукашовой Марии Игнатьевне… Значит, тебе! Бери! – протянул он конверт.
– Кто же меня там знает, – пробормотала старуха и стала, щурясь, вглядываться в слова, но буквы сливались, словно смотрела она на конверт сквозь мятый целлофановый пакет.
– Прочти, Федор, – попросила она. – Ничего не вижу!
Почтальон взял письмо, потрогал рукой деревянную ступеньку крыльца, не холодна ли? Доска была теплая, нагрелась на солнце. Он сел, покряхтывая.
– Ноги мощщуют, – пожаловался Федор Ефимович, распечатывая конверт. – Дожжок будет…
– Погодил бы малость… Землю бы дал обиходить… Поля не засеяны…
– Кончают… – ответил Федор Ефимович. – Может, сегодня добьют. Ишь, как стараются, – кивнул он в сторону речки, откуда по-прежнему доносился ровный гул моторов. – Последнее поле… Завтра председатель в район докладать собирается. Это раньше, помнишь, посевная долго шла, а теперь техника, три дня, и отсеялись. – Почтальон вытащил листок из конверта, расправил. – Здравствуйте, уважаемая Мария Игнатьевна! – прочитал он. – Ну вот, говорю – тебе!
Старуха кивнула, соглашаясь. Она стояла перед почтальоном с миской в руке, перебирала пальцами нежно шуршащие сухой кожурой луковицы.
– Пишут вам супруги Григорьевы, Миша и Вера! Мы надеемся, что вы живы и здоровы, хотя, думаем, что вам сейчас много лет…
– Кто же они такие? – пробормотала старуха.
– Сейчас узнаем, не торопи!.. – сказал Федор Ефимович и начал читать дальше: – Может быть, у вас сейчас и фамилия другая, но мы послали письмо и в ваш сельсовет, чтобы нам помогли разыскать вас… Мы недавно поженились, и наш колхоз дал нам квартиру в новом доме. Мы решили посадить под окнами березки…
Старуха слушала внимательно, не понимая, зачем Григорьевы рассказывают ей это, но с самого начала она почувствовала неясное беспокойство.
– …Выкапывали мы их в лесочке, где во время войны был сильный бой за нашу деревню, и случайно наткнулись на останки погибшего советского бойца. Мы нашли медальон, в котором была бумажка с его именем и адресом…
– Погоди, Федор, погоди!.. – прошептала старуха. – Ноги чой-та ослабли…
Она поставила миску на ступеньку, но осталась стоять, вытирая дрожащие руки о фартук.
– …Это был ваш муж, Лукашов Сергей Матвеевич…
– Федор, Федор! – вскрикнула старуха тонко и жалобно и стала оседать на землю.
Почтальон подхватил ее под мышки. Старуха повисла на нем и запричитала протяжно и тонко: «Сереженька, соловушка ты мой!..»
– Маруська, ты что? – похлопывал ее ладонью по плечу Федор Ефимович, усаживая на ступеньку. – Ты что? Сорок лет прошло… Ты что? Будя…
Старуха замолчала, а Федор Ефимович подумал, что Сергей плясать был мастак, а вот петь не пел, а она его соловушкой.
– Дальше там что, а? – тихо спросила старуха, вытирая лицо фартуком.
