– Ну, внучка! Ах ты, озорница! Братца ей захотелось! – снова прижал к себе Поздняков Свету и заметил, что сноха покраснела, взглянула на Сергея с укором, зачем, мол, до времени говоришь. – А ты, дочка, не стесняйся! – обратился он к ней. – Это дело главное, тут стесняться нечего… Вам, я соображаю, нужно, раз такое дело, отдохнуть от духоты городской. Собирайтесь-ка вы к нам, в деревню!
– Пап, мы в Прибалтику хотели съездить, на море, – сказал Сергей.
– На море? Это тоже нужно… Только Светку я с вами не отпущу! Отдыхайте одни…
– Мы с Ирой тоже так думали, – продолжал обнимать жену за плечи Сергей. – Отвезти Свету в Коростели – и в Прибалтику. А оттуда за ней заедем…
– Не, вы езжайте одни, а Светку я с собой возьму! Обратно поедете, заберете. Нечего деньги туда-сюда катать!
– Пап, а как же ты… тебя самого везти!
– Ну, уж, вы меня совсем в калеки записали!.. Поедешь со мной, а? Свет? В деревне у нас просторно! Помнишь, как рыбу ловили, а? Ай, забыла?
– А удочка моя цела? – спросила девочка.
– А как же, ждет тебя не дождется! Соскучилась по тебе. Поедем, а?
Света посмотрела на отца, потом на мать, стараясь узнать, отпустят они ее или нет.
В Березовке на автобусной остановке Иван Сергеевич встретил соседа Федьку Чекмарева.
– Иван, ты! – растерялся Чекмарев, столкнувшись с Поздняковым. – Помолодел-то как! Гляди-ка, даже краска на щеках проступила. Вот так столица!
Поздняков в вагоне чисто выбрился и выглядел отдохнувшим, свежим. Соседу он сильно обрадовался, глаза повлажнели. Ему казалось, что год целый знакомого лица, кроме сына со снохой, не видел.
– А вы чо, небось, уж хоронить меня вздумали! – засмеялся он радостно и похвастался: – Сын так устроил, болезню напрочь изгнали! Я еще попрыгаю!
– Вылечили? А говорят, нельзя…
– Говорят, курей доят… А ты не слушай, гляди на меня!
– Ну да! – удивился Чекмарев. – Я вижу!.. А это Сережкина, что ль? Внучка? – взглянул он на девочку.
– Сережкина, Светлана! Светлячок! – потрепал девочку по белесым волосам Иван Сергеевич.
– Большая какая! Вроде совсем недавно на руках была!
– Растут! Как трава растут! Это мы стареем…
– Ну да! – согласился Чекмарев.
В автобусе, когда подъезжали к Андреевке, Ивану Сергеевичу захотелось заглянуть на кладбище, показать внучке могилы прадедов. Может, запомнит? Шесть лет! Все должна запоминать. Да и могилку отца с матерью надо в порядок привесть. За лето теперь там бурьян поднялся. Вырвать надо. Да и себе местечко приглядеть. Из Коростелей-то некогда будет на кладбище добираться.
– Федь! – обратился Иван Сергеевич к Чекмареву. – Ты, это самое, сумку Маруське не занесешь, а? Мы прогуляться хотели…
– Занесу…
– Маруське скажи, через час явимся… Пусть готовится внучку встретить!
Иван Сергеевич вылез из автобуса и ссадил Светлану. Двери скрипнули, закрылись за ними. Автобус заурчал и покатился дальше, а Поздняков с внучкой спустились с грейдера и пошли по узкой дороге по пшеничному полю. Иван Сергеевич держал девочку за руку. Солнце стояло высоко над Андреевским колхозным двором. Ветерок порывами шелестел спелыми колосьями, шевелил волосы на голове девочки. От поля шел хорошо знакомый аромат спелого хлеба.
– Чуешь? – радостно спросил Иван Сергеевич.
– Чую!
– А что ты чуешь?
– Птичка поет!
– А-а! – засмеялся Иван Сергеевич. – Это жаворонок. А я и не слышу.
– А ты что чуешь? – спросила Света.
– Хлебный дух чую! Ишь какой!
