– А это всего лишь я. – Йохан подошел к камину и начал зажигать свечи в канделябрах, отдернул штору на окне.
Ночь заглянула в гостиную виллы Геката.
– На сеансах чего только не бывает, – уже совсем иным тоном сказал Эмиль Ожье. – Анриетта, дорогая, с вами все в порядке?
– Все хорошо, просто отлично. – Мадам де Жюн, казалось, очнулась от забытья.
– Ну просто анекдот. Сюжет для литературного журнала «Послеобеденные чтения», – попытался свести все к шутке князь Фабрицио Салина.
И в этот момент где-то в недрах дома раздались женские крики. Истошно вопила горничная Франческа, призывая хозяев, а за ней и другие, поспешившие на зов слуги:
Несчастье! Какое несчастье! Молодой князь Готлиб…
В темном парке кричали белые павлины.
Сколько ни вглядывайся в темноту, их не увидишь в зарослях до самого рассвета.
А если закроешь глаза… вот так…
Йохан Кхевенхюллер закрыл.
Увидишь, услышишь, узнаешь, обретешь, потеряешь, убьешь лишь Лесного царя.
Глава 3
Лесной царь – после похорон
10 ноября 1863 года. Рим, вилла Геката
Никто ничего не заподозрил. Все подумали, что молодой князь Готлиб Кхевенхюллер скончался от лихорадки.
Заупокойная месса прошла в аббатстве Сан-Пьетро, расположенном недалеко от виллы Геката на Яникульском холме. Стоя на мессе в круглом храме Темпьетто сан Пьетро ин Монторио, воздвигнутом, по преданию, рядом с местом, где был распят апостол Петр, Йохан Кхевенхюллер думал о замке Ландскрон в Каринтии. О своем собственном замке.
О чем думала в эти дни жена Либби, он не спрашивал.
Свинцовый гроб с телом Готлиба поставили в склепе аббатства. Йохан поручил дворецкому нанять слуг для перевозки гроба в замок Ландскрон – сначала из Рима до Милана, а затем по новой железной дороге в Австрию. Готлиб, как последний представитель старшей ветви рода Кхевенхюллер, должен был упокоиться на кладбище предков в замке.
На третий день после похорон прибыл поверенный со своими стряпчими. Поверенный выразил глубокие соболезнования в связи с кончиной Готлиба. Они с Йоханом обсудили процесс его вступления в наследство, начали готовить новые документы. Йохан унаследовал титул князя Кхевенхюллера, его маленький сын Франц тоже.
Спальню Готлиба убрали и закрыли. Йохан с семьей планировал вскоре покинуть виллу Геката. Его ждал замок, ждали неотложные дела, богатство, венский двор и новое положение в обществе.
Вечером десятого ноября – ненастным и дождливым – на вилле Геката впервые после похорон вновь собрались гости. Приехали Эмиль Ожье, мадам де Жюн и князь Фабрицио Салина. Его кузины, присутствовавшие на похоронах, в этот раз от визита отказались, отговорившись недомоганием.
Йохан подумал – уж не заподозрили что-то старые кошелки? Но затем решил, что суеверные сицилийки просто трусят – их пугает, что Готлиб умер в тот момент, когда проводили спиритический сеанс. И теперь они просто боятся плохих воспоминаний.
– Смерть косит молодых, – грустно заметил Эмиль Ожье за ужином, накрытым в малой столовой.
На ужин подавали телячьи отбивные, салат латук, фрукты, жареных моллюсков, вино из подвалов аббатства. Дамы – мадам де Жюн и Либби Кхевенхюллер – были одеты как для глубокого траура: черный атлас необъятных кринолинов, черное кружево, из украшений – только серый жемчуг на золотых нитях, вплетенный в прическу.
– Молодость быстротечна, – сказал князь Фабрицио Салина. – Каждому положен свой предел, но печально, когда это происходит так рано. По крайней мере, он пережил своего отца.
