– Сбраааасыыыываааай!
В ужасе открыв рот, Петька наблюдал, как белый свёрток выскальзывает из раскрытого клюва.
– Тьфу! – сказал заяц. – И вот так всегда!
Освободившись от свёртка, аист ещё немного покувыркался в воздухе, но у земли выровнялся и, старательно облетая деревья, скрылся где-то вдали.
– Ыыыыы! – отчаянно взвыл Петька.
– Ты чего это? – удивился заяц.
– Ребёночек, – прорыдал Петька, – разбился!..
– Что ты, что ты! – запыхтел ёжик. – Не было никакого ребёночка!
– Никто этому кривокрылому младенца не доверит, – сказал заяц. – Что мы, звери, что ли?!
Петька размазал слёзы по щекам.
– А свёрток? Кто там, в свёртке?
– Полено, – фыркнул ёжик.
– А почему?.. – опешил Петька.
– Потому что дурак, – объяснил заяц.
Петька повернулся к ёжику.
– Это у вас там, в реальном мире любят, когда аист приносит или в чтоб капусте нашли, – нехотя пояснил ёжик, – а тут, в тридевятом, ребёночек по-простому, без затей у мамки своей рОдится. Всё, как у дедов наших было, и прадедов…
– Говорили же этому кривошеему, чтобы с грузом сюда не совался! – перебил его заяц.
– А почему?
– Потому что аэродинамика! – заорал заяц.
Петька снова повернулся к ёжику, и тот пояснил:
– Аистово дело простое: взял со склада ребёночка – ну и лети себе к людям, а к нам, в тридевятое, не суйся. Склад всё ж таки неспроста на границе построили – чтобы ни ваши законы там не управляли, ни наши…
– Но кривоногим закон не писан! – перебил ежа заяц. – Он прямо на пробном вылете развернулся – и в тридевятое царство! Решил вдруг, что нам здесь тоже всё это надо: аисты!.. конверты с младенцами!.. ленты!.. кружево!..
– А почему? – не понял Петька.
– Потому что идеалист!
Ёжик, не дожидаясь Петькиного вопросительного взгляда, пропыхтел:
– С лентами да кружевом красивше, чего уж там…
– Красивше, ага, – передразнил его заяц. – Этот кривоклювый, как границу пересёк – сразу в штопор и башкой об землю! Красота! Хорошо, что на пробном вылете полено в свёрток кладут!
– А… – начал было Петька, но заяц разошёлся не на шутку.
– И ещё хорошо, что ему на втором вылете опять полено положили! Потому что он и во второй раз на те же грабли полетел! А после третьего штопора его со склада выгнали, потому что поленьев не напасёшься, но этот криво… криво…
– …хвостый, – подсказал Петька. – Кривохвостый, да?
Заяц сердито взмахнул ушами.
– Ты, малёк!.. Если не гуси-лебеди, кто же тебя сюда притащил? Не аист же, в самом деле! Может, тебя послали?
– Как это? – не понял Петька.
– Это когда говорят «иди туда, не знаю куда» или…
– Косой, ну что ты мелешь! Какие гуси-лебеди?! Какое «туда, не знаю куда»?! Или ты башкой об землю приложился, как наш аист? Ты не приметил, что ли, что спит он?! Спит, и сон ему снится! Неужто не видишь, что мальчонка в исподнем щеголяет?
Петька оглядел свою любимую пижамку с мишками и сердито сказал:
– Ничего я не щеголяю!
– Тьфу! – расстроился заяц. – Как же это я проглядел? Сижу, разговоры с ним разговариваю, а мог бы сразу домой отправить!
– Не убудет от тебя с разговоров-то, – фыркнул ёжик и подмигнул Петьке: – Ну что, в гостях хорошо, а дома лучше, так ведь? Ступай-ка ты к себе – прям по этой тропке, никуда не сворачивая…
– Нет! – закричал Петька. – Я боюсь! Там чернота!
– Что ты врёшь?! Какая чернота?! Нет там никакой черноты, – заспорил заяц.
– Нет, есть! Есть! Есть! Я помню, она у меня за спиной была!
– А хоть бы и есть, – не стал возражать ёжик, – только бояться её нечего. Вся эта чернота от того, что ты глаза закрыл, когда спать ложился. Ты, как по тропке пойдёшь, зажмурься хорошенько – и сам не заметишь, как проскочишь. Скатертью дорога, не поминай лихом!
