Врач опешил.
– Чарльз, Вы нас очень напугали. Вам что-нибудь нужно прямо сейчас? Мне необходимо Вас осмотреть, чтобы определить Ваше состояние, и я настоятельно прошу Вас пообщаться с нашим психиатром. Такие действия выходят из ряда адекватных поступков. Вам необходимо доверять нам, мы желаем Вам только добра.
– Док, я кое- что действительно хочу прямо сейчас. У меня нет часов, а я хотел бы привести себя в порядок и отужинать сегодня вместе со всеми. Я хотел со всеми, наконец, познакомиться и мне не помешает сейчас компания. Вы не зайдете ко мне перед ужином для осмотра и нельзя ли перенести визит к психиатру на завтра? Ведь я просто не успею собраться.
Врач взглянул на него с недоверием, но согласился. Возле двери Чарльз окликнул его и спросил:
– Док, Вас не обидит моя просьба? Одолжите мне свои часы. Я совсем дезориентирован во времени… Всего на несколько дней, чтобы я мог влиться…
– Я могу Вам их подарить. Чтобы Вы никогда не выливались из времени…
Дверь захлопнулась и Чарльз, переведя дыхание, покатил каталку в сторону ванной комнаты.
На ужин всем подавалось одно и то же. Вязкая липкая безвкусная жижа, состоящая из каких-то отходов, небольшого вкрапления зерен, которые еще где-то остались на неразрушенных складах. В столовой собиралось много людей, которые за время пребывания Чарльза на базе уже успели сплотиться между собой и создать одну большую дружную семью. Все учтиво помогали друг другу, каждый мог играть роль и друга, и советчика, и критика, и просто жилетки для нервных срывов.
Пришедшие ужинать копошились возле стола, стульями служили большие бочки – их было мало, все бурно обсуждали какое-то грядущее событие. На лицах были улыбки и все стремились поддерживать хорошее настроение и здоровую обстановку. Но глазами Чарльза это выглядело, как огромный улей лицемерия. Каждый из этих людей прекрасно понимал свою участь и обреченность, но не показывал уныния и паники, дабы не подбивать на саботаж других. Улыбки выглядели, как будто их хозяева набили полный рот мыла, но все воспринимали это как норму и никто не показывал возмущения. Никто из ужинающих не показывал своих истинных мыслей и чувств, большая семья была фальшивой видимостью, миражем, который чем ближе, тем дальше.
На базе было много детей, которые потеряли родителей. Их сбивали кучами, и все взрослые стремились предоставить им себя полностью в качестве замены или компенсации. На базе были и старики, которые не могли выполнять какие-либо функции по жизнеподдержанию базы и были обузой, но никто не говорил им этого в лицо. Инвалиды, которых приветствовали, как героев, для поддержания боевого духа и веры в себя, но которые были лишними и только отнимали припасы, что могли бы быть распределены по молодым и здоровым людям, способным на выполнение любых обязанностей. Этот улей создавал видимость вежливых и высококультурных существ, которые организованно и ответственно заботятся о выживании своего вида. Но на самом деле, это были существа настолько невежественные и кощунственные, что Чарльз не мог заставить себя сделать шаг навстречу им даже ради великой благой цели. Они собирались строить новый мир, закладывая фундамент изо лжи и желания не видеть происходящего. Они строили с закрытыми глазами и делали это осознанно и умышленно. Новый мир необходимо было строить по новым законам и канонам, ведь используя предыдущий опыт выживания, можно было уже прийти к выводу, что где-то в системе была погрешность. Но это никого не смущало, все шло своим чередом, и души людей опустошались так же быстро, как и их тарелки.
