– Оружие есть. – подтвердил я.
Мама и не думала сомневаться. Она попятилась, пропуская меня к окну, и я понял, что без промедления обязан атаковать. Я дал маме знак, чтобы она вела себя тихо, сгруппировался и совершил уникальный по своей грациозности и ошеломительный в своей технической точности прыжок на подоконник, открыл окно так быстро, что инопланетяне не успели ничего сообразить, и я накрыл всю их шайку, сиганув с подоконника в кусты крапивы, которые должен был скосить еще на прошлой неделе.
Конечно, про крапиву я забыл, иначе так смело в нее запрыгнуть у меня бы не получилось. Поэтому я вскрикнул от неожиданности и противной боли.
– Бей их! – закричала мама, заслышав, что мне уже досталось.
Я поднялся, выпрямился – и вдруг увидел, где я. Я увидел сад, в котором всегда росли мамины цветы. Сад, в котором сестра выгуливала котенка. Маленькая живодерка, она цепляла ему поводок на хвост. Сад, в котором мы с мальчишками играли в прятки, и в пиратов, и в циркачей, потому что там можно было и прятаться, и исполнять трюки.
Сад, где я дрался с зелеными троллями, и побеждал, а потом пришла мама и спросила, почему я бью палкой кусты смородины. Я знаю, что за испорченную смородину она очень злилась, но когда я ответил, что вот-вот одолею короля троллей, она крикнула: «Вперед, мой герой!» И я начал колотить палкой по кустам еще сильнее. Когда я решил, что победил, она захлопала в ладоши.
Как я мог забыть, что я – её герой?
И вот я голыми руками сражаюсь с крапивой, вырываю ее с корнем, ору на нее из всех сил, и, кажется, побеждаю, а мама смеется от восторга и хлопает мне. Она восторженно встречает меня с победой и придерживает оконную раму, пока я залажу обратно в комнату. Багровые рубцы на руках и лице свидетельствуют о моем героизме.
Мама смотрит с восхищением. Она бежит за йодом, подает мне полотенце, садит меня в кресло отца. Отец, кстати, давно уже стоит в дверях.
– Знаете, – говорит моя мама, – я всегда так хотела сына. И муж хотел. Вот бы Вы были нашим сыном.
– Пожалуйста, – говорю. – Это я как раз могу.
Мама бросается меня обнимать. Потом она кричит папе, что он может больше не фантазировать, теперь у него на самом деле есть сын.
***
Мы не ложимся спать до самого утра. Оно понятно, как можно спать после сражения с пришельцами? Долго пьем чай, мама рассказывает о случившемся папе, обсуждаем все произошедшее, потом переходим на другие темы. Не помню, когда мы последний раз так сидели.
Наконец родители начинают позевать чаще, чем произносить слова, и я отправляю их спать. Мама целует меня в лоб и говорит, чтобы я навещал их так часто, как только мне позволяет моя экстремальная работа. Я говорю, чтобы они засыпали, а я должен еще установить в доме систему безопасности. Поэтому я остаюсь сидеть на стуле и смотрю, как они уходят в свою комнату, и закрывают дверь.
Прощай, Елена. Очень может быть, что завтра ты снова забудешь меня. Но теперь это не важно.
Не важно.
