– Ну, не знаю… – Маша по-прежнему смотрела на меня с недоверием и даже с настороженностью. – Как-то все сложно… И очень относительно. В любой момент наш план может превратиться в реальную проблему.
– Ты не понимаешь? Если нас сегодня турнут из лагеря, мы до конца жизни останемся в этом чертовом времени! Причем, до конца очень короткой жизни. Хочу тебе напомнить о данном немаловажном факте. Псионики живут значительно дольше обычных людей. А сейчас мы – обычные люди. Меня могут отправить в деревню. Тебя – еще куда-нибудь. И потом, а что если спустя время, процесс станет необратим? Мы ведь этого не знаем. Что если через пару месяцев сосуд срастётся с нами намертво.
– Черт… ты прав… Мы ни хрена не знаем и можем только предполагать. – Фокина скривилась. – Тогда вопрос… Ванечкин получит стресс и возможно… я повторяю, возможно, мы сможем вернуть твои способности. А я? Со мной что? Ты очень красиво все расписал, однако, в твоем плане фигурирует только Петя Ванечкин.
– Ну, с тобой мы разберемся, когда получится у меня. – Я напрягся, стараясь не поддаться эмоциям и не отвести взгляд.
– Да ладно! – Фокина усмехнулась. – Ты думаешь, все так просто? Не забывай, кем я являюсь на самом деле. Слово дай. Слово – твое. Настоящее. Что даже когда ты получишь обратно способности, не бросишь меня гнить в этом месте и в этом теле.
Я помолчал несколько секунд. Жаль, что ей недостаточно честного пионерского, как Селёдке. Вот тут с удовольствием дал бы именно его.
– Хорошо. Мое слово у тебя есть. Обещаю, что ни при каких условиях не брошу тебя здесь.
– Отлично… так. Значит, ты останешься с матерью. Кто проводит девчонку на море?
Мы с Машей посмотрели друг на друга, а потом хором произнесли одно и то же слово.
– Мишин!
– Тук-тук… – Раздалось прямо над нашими головами.
Мы с Фокиной вылезли из листвы. Рядом с кустами стояли ее родители.
– Машенька, мы очень соскучились, но если у тебя такие важные, срочные дела, давай пока пойдём в корпус. Посмотрим спальню. Мама соберет вещи, которые нужно отвезти домой.
Маша с уважением посмотрела на отца, говорившего все это. Черт… мне нравятся данное семейство все больше и больше. Значит, в этом времени есть нормальные, разумные, очень приятные люди.
В общем, коллективным решением предложение Машиного отца было утверждено и родители Фокиной исчезли в направлении корпуса нашего отряда. А мы с девчонкой отправились на поиски Толстяка. Оказалось, найти его вообще не сложно, сложно – оторвать от еды.
Во избежание столкновения с матерью Васи, подобрались со стороны очередных кустов, и принялись активно привлекать его внимание. Просто я сразу сказал Фокиной, пока рядом сидит эта женщина, в открытую не пойду.
В итоге, промучившись минут десять, поняли, счастья не видать. Вася ничего не видит и не слышит.
– Так… ну, я попробую. – Маша выбралась задом с противоположной стороны зарослей, выпрямилась, одернула футболку, поправила шорты, а затем решительно направилась к семейству Мишиных.
Я наблюдал за происходящим со стороны. Просто в данную минуту точно не решился бы сделать две вещи. Это – оторвать Васю от курицы и оторвать гражданку Мишину от Васи. Она с таким умилением совала ему в руки еду, будто Толстяк здесь все дни умирал от голода.
Фокиной потребовалось несколько минут, представить не могу, что именно она сказала, и они с Толстяком уже трусцой бежали в сторону зарослей, где прятался я. Бежать было недалеко, но Вася даже эти пару метров преодолел с выражением страдания на лице.
