«Пир – это лучший образ счастья». Образы трапезы в богословии и культуре - страница 23

Понимание духовного мира любой иной эпохи, его внутренних законов и представлений требует от нас постоянных нравственно-интеллектуальных усилий, на что указывал Аверинцев[53]. Сложность же понимания и толкования библейских текстов, помимо их «отчужденности» для современного читателя, Ковельман объясняет их удивительной многозначностью, что возникает благодаря обилию скрытых метафор и символичности[54]. Вхождение в мир Торы – это не только знакомство с религиозно-национальным откровением избранного народа, но и особое переживание, вклю чающее приобщение к Священному Писанию («Слову Божьему») и отклик сердца на призыв следовать пути, на который это Слово предлагает вступить. О возрастающем интересе к этой теме свидетельствуют многочисленные зарубежные и отечественные публикации, авторами которых являются библеисты, историки, специалисты по теории и истории культуры, а также философы, социологи и юристы[55]. Цель настоящей статьи – привлечь внимание читателя к развитию представлений, касающихся Торы, как примера порождения новых смыслов при изменении культурного контекста.

Само слово Тора – «учение, наставление» – происходит от корня y-r-h «стрелять /пускать стрелу» и таким образом этимологически относится к тому, что «попадает в цель»[56]. Рассмотрим, в каком контексте используется этот термин в самом Пятикнижии, где оно иногда появляется во множественном числе: тора – это заповеди/повеления и наставления, касающиеся таких важных областей, как обряды или ритуалы жертвоприношений[57]. Если в Синодальном переводе (далее СП) Библии, когда в книге Левит речь идет о системе жертвоприношений, тора представлена как «закон»: закон всесожжения (6:8), законе о приношении хлебном (6:14), закон о жертве за грех (6:25) и т. д., то в современном русском переводе Пятикнижия (с древне-еврейского, под редакцией М. П. Кулакова) речь идет об обряде, которому надлежит следовать при всесожжении (6:8), обряде приношения хлебного дара (6:14), обряде жертвоприношения за грех (6:25) и т. д.[58]. Современный комментарий Торы под редакцией Гюнтера Плаута, изданный в переводе на русский язык в 2011 г., отмечает, что перевод слова тора как «закон», часто не совсем точен и может ввести читателя в заблуждение[59]. С целью избежать этого упомянутое издание использует для передачи различных оттенков смысла анализируемого понятия такие термины как «учение», «предписание», «указание», «ритуал»: ритуал всесожжения (6:2)[60], ритуал хлебного приношения (6:7), ритуал очистительной жертвы (6:18) и т. д. Перевод Российского библейского общества (далее РБО) под редакцией М. Г. Селезнева предлагает следующие прочтения: «правило, закон, наставление»[61].

В книге Левит, занимающей центральное место в корпусе Торы, приводится необычайное разнообразие обрядов, связанных с жертвоприношениями. Все эти обряды, каждый из которых на языке оригинала называется тора, представляют собой детально разработанную систему, свидетельствующую о существовании в еврейской традиции представлений о не обходимости поддержания должных взаимоотношениях между Всевышним и Израилем. Взаимоотношения народа Израиля (святого народа – Лев 11:44; Втор 7:6) со своим Творцом и Спасителем (Святым Богом) были определены условиями заключенного Всевышним Завета/Договора[62] со Своим избранным народом и исполнением этим народом Его заповедей (…