Я потянулся, встал и подошел к правому иллюминатору. Величие картины в обрамлении иллюминатора не поддавалось никакому описанию. Громадная полосатая Венера была примерно в два раза ближе, чем раньше. Она проступала в ореоле света от Солнца, находящегося за ней. Была отчетливо видна ее затянутая сочащимися бинтами туманов оболочка, а с одного края ослепительно сиял тонкий полумесяц цвета нарезанной лососины.
Я посмотрел на часы. С того момента, как я первый раз увидел эту гастрономию в трепещущей опояске оранжевых язычков, прошло двенадцать часов, но лишь сейчас она взволновала меня так, как волнует желанная женщина. Казалось, что за последние двенадцать часов Венера приблизилась наполовину. Расчеты подтверждали эту догадку. Вероятность столкновения возросла. Меня могло радостно швырнуть на поверхность этой безжизненной неприветливой планеты, причем очень скоро. Да что с того?
Разве я уже не был обречен?
Какая разница – сейчас погибнуть или чуть позже? Но я все равно был возбужден. Нельзя сказать, что мной овладел страх. Страх смерти пропал у меня с той поры, как умерла моя мама. Но сейчас я с нетерпением и восторгом был готов окунуться в любые приключения и авантюры. Что будет дальше?
Время тянулось долго. Я, конечно, привык мерить его земными мерками, но все-таки казалось невероятным, чтобы ракета и Венера неслись к одной точке с такими невероятными скоростями, как тридцать шесть тысяч и шестьдесят семь тысяч миль в час соответственно.
Следить за планетой через боковые иллюминаторы становилось сложнее по мере приближения к ней; глаз сильно дергался. Я заглянул в перископ. Венера торжественно двигалась перед окулярами. Мне уже было известно, что от нее до меня не более тридцати шести тысяч миль – меньше часа пути. Сомнений не оставалось: ракета попала в зону притяжения Венеры и должна была столкнуться с ней, с этой грудой сияния цвета пылающей настурции. Попала. Почти. Попала. Нет, оперируя настоящим временем, она – еще нет. Ракета еще не попала, а я уже, извините, и вправду попал.
Но даже в такой ситуации я не смог удержаться от улыбки. Изначально моей целью являлся черно-красный уголь, Марс, а теперь я должен врезаться в дверцу топки, в рыжую Венеру. Это был мировой рекорд по неточности в прицельной стрельбе.
Лучшие астрономы мира утверждали, будто человек не может выжить в условиях Венеры. Ну, условия проживания вы помните. Сильные пыльные бури? Страшные ураганные ветра на больших высотах? Озера кипящей серы? Мрачные просторы. Не мир, а палеозой на Земле. Чушь. Нужны не гипотезы, а научные данные. Вот их-то и не было. Правда, состав атмосферы уже был известен и не казался подарком на день рождения. Облака из капель серной кислоты мало освежают, согласитесь. А дичайшая разница между температурами поверхностей? Или невыносимая жара, или ужасный холод… Кроме того, считалось, что там нет кислорода. Но, как бы то ни было, тяга к жизни, что заложена в каждом из нас с рождения, и ряд жизненных приниципов заставили меня приготовиться к посадке. И приготовиться так, будто я добрался туда, куда хотел: до Марса.
Итак, будто садимся на Марс. Все по плану.
Я надел меховой комбинезон, меховой шлем, защитные очки и приспособил кислородный баллон так, чтобы он не препятствовал раскрытию парашюта. На тот случай, если я окажусь в пригодной для дыхания атмосфере, была предусмотрена возможность его скинуть, ну а не окажусь – буду гибнуть в шерстях, хотя бы тепло.
