Вошел и чуть не ахнул… Боже мой святый! Я попал в библиотеку! Понимаете мое безмерное удивление? Эти книги… Книги, которые я боготворил еще на Земле… вдруг находят меня, пусть в ином месте да и сами они необычного вида, но это – книги, помилуйте. Ну, вот такая картина маслом.
Библиотека. Где? За миллионы миль от оставленного мною жилья человека. В ней – огромные окна, стулья, столы. Большую часть стен занимали тысячи полок с сотнями тысяч историй – просто мистика, кому сказать!
Три следующие недели были увлекательны и интересны. Все это время Данус, человек с косицей, на чьем попечении я оказался, учил меня языку; занятия мы перемежали с приемами вкусной и здоровой пищи. Он поведал мне многое о планете, ее обитателях и их истории.
Язык давался мне легко, но я пока воздержусь от описания всех подробностей. Их алфавит состоял из двадцати четырех букв, из них пять обозначали гласные. Насколько я понял, строение голосовых связок венерианцев не позволяло им артикулировать другие гласные звуки. Буквы при написании не делились на заглавные и строчные. Система пунктуации также отличалась от нашей и представлялась мне более практичной. Например, еще в самом начале предложения вы видели, что в нем содержится – восклицание или вопрос, ответ или повествование, как в испанском. Знаки, соответствующие запятой и точке с запятой, употреблялись в тех же случаях, что и у нас. Двоеточия не было вообще, чего там амбивалентничать, тут в ходу была односторонность движения: ты шел или туда, или обратно и никому ничего не пояснял.
Во время изучения этого языка меня несказанно порадовало отсутствие неправильных глаголов. Основа глагола не изменялась в зависимости от залога, вида, времени, числа или лица. Эти категории передавались при помощи нескольких несложных вспомогательных слов.
Обучаясь разговорному языку, я учился также чтению и письму. Мне удалось провести немало незабываемых часов, роясь в громадной библиотеке, смотрителем которой был Данус. В такие часы мой наставник отсутствовал, исполняя свои многочисленные обязанности: он совмещал должности главного хирурга страны, личного врача короля и директора колледжа медицины и хирургии, большой доктор тут был.
Как только мне удалось приобрести первые разговорные навыки, Данус первым делом спросил меня, из какой части их мира я прибыл. Я объяснил ему, что прилетел совсем из другого мира, находящегося на расстоянии двадцать шесть миллионов миль от Амтора – так они называли планету. Даже акцентировал, что имею дипломатическую аккредитацию правительства США. Но он только скептически ухмыльнулся, умник:
– Ты просто ударился головой, когда падал. Даже родной язык забыл. У тебя временное отсутствие точного понимания. Вспышечная безответственность, воспаленное воображение, сумбурность мыслей. Очаговое поражение какого-нибудь участка мозга. Думаю, темени, – заявил доктор Данус, ощупывая мою голову в поисках внешних следов повреждений. – Ничего. Скоро все функции восстановятся. Тогда ты вспомнишь, что, кроме Амтора, жизни не может быть нигде. За этими пределами нет ничего, кроме огня, – сказал он. – Там такие температуры, которые плавят графит…
Я хотел было спросить его, как же они представляют себе строение Вселенной, но остановил себя. Таких понятий, как «Вселенная», «Солнце», «луна», «звезда» или «планета», в амторианском языке не существовало.
