Вы скажите, как здорово жилось в СССР, собирались, встречались, пели песни.
– За чей счет был весь этот банкет?
Мне не было весело. Помню, как случайно зашла к подружке, а у нее оказалось день рождения. Они усадили меня за стол на маленькой кухне. Ее мама положила мне кусок курицы, а сама осталось без нее. Мне было очень неудобно, я бы не села за стол, зная это. Я даже не могла помыслить, что можно готовить вот так вот по количеству человек, а не кастрюлями и противнями.
Она растила двух дочерей фактически одна, муж пил. Они всегда были аккуратно одеты, что-то шилось под заказ. Помню, у них были одинаковые курточки, сшитые из ткани с узором луговых трав. Она накопила на однокомнатную квартиру и, хотя питались они очень умеренно и быт их был без новых бесконечных обоев и ремонтов, она купила квартиру. Не было не вереницы родственников по выходным, кутежей и всего прочего.
На счет мяса, на годовщину бабушкиной смерти, двоюродному брату досталась не прожаренная куриная ножка, он прямо завопил:
– Сырое мясо!
Его мама кинулась убирать, срочно! Моя мама засуетилась:
– Как так?!
Я потом посмотрела, что там было за сырое мясо, так чуть-чуть красного у самой кости и из-за этого столько шума? То есть мама готовила на двадцать человек, а то и больше, таскала еду из магазина и вместо того, чтобы молча оставить на тарелке, вообще, царствие ему небесное. Он умер, но это случилось позже, не из-за курицы. Он был алкоголиком и наркоманом, много курил, конечно, для такого человека не прожаренная курица – это большая проблема.
– А все почему? Потому что привыкли получать еду с пылу с жару. Не привыкли утруждаться и ждать. Привыкли, что сразу бегут по первому крику. Ничего не делают, развитию не способствуют, но еды вынь да положь. Да еще свежее сегодняшнее, вчерашнее – нет, как можно.
Мамина старшая сестра спилась и умерла, брат тоже. Это стоило того?
– Что они не могут пить как все? Зачем напиваются? – возмущались родственники.
– Ну, ладно, выпей еще рюмочку, – ласково разрешал бабушка сыну.
В том пятиэтажном детском доме, что стоял возле школы, больше всего детей были не отказники, а дети алкоголиков. Они даже ездили на лето в деревню или на выходные к родителям. Их отпускали.
Я не праздную праздники, я не люблю Новый год. Но спать нельзя, слишком много тягостных энергий, слегка поесть и попеть мантру ОМ, чтобы немного скорректировать это. Вот и все.
Все праздники заканчивались одинаково: я носила грязную посуду на кухню, мама ее мыла, бабушка помогала и они рассуждали:
– Хорошо посидели.
– Да хорошо, – говорила одна другой.
Весь мир удивлялся таким застольям. Я не удивлена, я пытаюсь объективно объяснить, откуда, что началось. Наверное, получается все-таки слишком субъективно.
Вечер спускается на город, рожденным в Империи пора спать. Афганская война еще идет, где-то серым фоном, в новостных сводках. Никто не догадывался о грядущих войнах, что принесет нам будущее. Кто знает, что еще ждет нас? Уж точно не колонии на Марсе и Венере, как мы мечтали в своем пионерском детстве, смотря фильм про Алису.
Иногда я открываю холодильник и смотрю, что ничего нет. Ничего в моем понимании – это кастрюль с едой. С некоторых пор я живу без супа, и мама знает, что я не буду, есть суп. И как-то я даже набралась смелости и сказала ей, что терпеть не могу запах вареной капусты, но это уже другая история.
