Читать онлайн Надежда Янаева - Письма хрупкой души, или Made in USSR

Уже почти двенадцать месяцев я пишу свои книги. Я планировала написать одну, но все не влезло в одну и персонажи требовали еще развития событий. Теперь я уже практически написала вторую, ее осталось только отредактировать, с этим я не собираюсь сильно заморачиваться, потому что первую все равно никто не напечатал и не купил, поэтому тратить время на правку не имеет смысла. Редактировать я не люблю, потому параллельно начну писать эту книгу, чтобы как-то сгладит ощущение от бесперспективности происходящего.

Вчера смотрела фильм «Мир по Гарпу» там про двух писателей, которые могут жить за счет своих произведений. Интересно, у меня это будет когда-нибудь? Пока у меня есть средства с предыдущей работы, и я могу постирать белье, оплатить квартплату и купить еды, но вот все остальное становится под вопросом. Например, сейчас я мучаюсь вопросом: продавать ли мне, мои горные лыжи, для фрирайда?

2025. Лыжи я продала в январе, их было жалко. Эту книгу я пишу уже третий год, дается она мне трудно, это не про приключения экипажа Боливара писать. Так что там, где будет указано 2025 – это дополнение, написанное спустя два, три года, обычно на один абзац.

Я уже задумала третью книгу. Соседи снова продолжили делать свой безумный ремонт, кто-то видимо, чтобы заглушить его включил громко музыку. Я бы пошла и утихомирила всех, если получится, но сегодня затмение лучше никуда не выходить. Планирую только погулять по городу ближе к вечеру.

Не знаю, хватит ли у меня средств, для спокойного написания книги, у енота что-то с глушителем, нужен ремонт, смею надеяться, что все будет хорошо.

2025. С глушителем я разобралась. Теперь енот не заводится, не видит иммобилайзер. Надо звонить и ехать в ремонт. Все бы ничего, но надо решать, то или это. Енот постоянно требует вливаний. Енот – это моя машина. Я не могу решиться продать или оставить его и тяну, как обычно до последнего.

Я совсем, почти никуда не хожу и не с кем не общаюсь. Единственное с января подсела на Паскаля, в контакте девушки смешно его обсуждают, это немного развлекает меня. Интересно, мы когда-нибудь познакомимся?

Третья книга задумалась мной давно, но я не могу писать одновременно несколько и история с Хатсом очень захватила меня. На один сюжет вдохновил меня Педро, я не собиралась это писать, но может быть пришло время, достать это из своей головы, почему-то хочется, чтобы он читал это и сильно рыдал, прям крокодильими слезами, возможно, это произведет нужный эффект.

Еще про Паскаля: у меня стоит заставка на телефоне его черно-белая фотография а-ля Хавьер Пенья. Никогда прежде не доходила до такого и вот рубеж перейден. Она помогает собраться и начать делать, конечно, понятно, что в реальной жизни он совсем не такой, что возможно он не любит принимать душ по утрам и его фотографии на фотоссесиях слишком отфотошоплены. С учетом происходящих событий в моей стране, это очень помогает не зацикливаться на новостях и не читать их лишний раз.

К сожалению Педро, теперь занят и у него меньше публичных появлений, не так как было в январе, феврале и марте, честно говоря, я думала, что так будет постоянно, и теперь приходится справляться с отсутствием новостей от него. Хотя, с этим гораздо легче справиться, чем с остальным и я очень благодарна ему, что он вообще есть на этом свете. Йога и медитации уже не помогают, тапас от былых заслуг давно закончился и все что мне хочется в эти времена: тратить дофамин, рассматривая фотографии ПП и его интервью. Так что спасибо тебе Педро Паскаль за то, что ты есть и за то, что в этом году у тебя полно работы и возможно, когда эти книги начнут выходить, ты мне будешь еще интересен, а возможно и нет, и все это будет уже неважно.

Я пробираюсь вперед и надеюсь, хотя не понимаю, как это возможно, что смогу проложить себе дорогу своими книгами. И открыть новую Вселенную, хотя если это не случиться в текущих реалиях будет достаточно радости при условии определенных событий, но как учит йога ты там, где ты и должен быть и этот опыт, который те получаешь, тебе действительно нужен.

Вопрос стоит так: нужны ли мне, в самом деле, лыжи или мне нужен еще месяц свободы, чтобы написать хотя бы часть третей книги и не нужно ли мне работать еще больше и продуктивнее, чем сейчас? И не трачу ли я свое драгоценное время на удовольствия вместо того, чтобы скорее выполнить свою работу? Так много вопросов и на них нет ответов, и возможно мой стиль работы и состоит в том, чтобы много работать и потом отдыхать.

Это все Затмение, оно не приносит ясность ума и мне не хватает участия в курсе у учителя, но что поделать время идти самой. Затмение затмевает разум и вот вместо того, чтобы закончить старое, пусть оно даже не принесет средств, я продолжаю давно заброшенное новое и планирую разбить этим много сердец, хотя и с последующим восстановлением.

Это предисловие к моей книге, чтобы, когда вы ее читали, вы понимали, что никто не совершенен, нет никаких алгоритмов к действию и надо просто, начать действовать и, например, писать какую- то забавную книгу не надеясь, что ее вообще когда-нибудь кто-нибудь прочтет.

Пока я это писала, ко мне прилетела ворона или сорока, я не успела разобрать, но я думаю это хороший знак провидения, что я занимаюсь действительно нужным делом. Опирайтесь на знаки, вороны и сороки для меня хороший знак.

Итак, приступим, странные вещи СССР. Их было много, может и хватит на целую книгу, может и не такую большую, как следовало, но я должна достать это из своей головы и отпустить. Пусть летят в вечность!

Первая и самая странная вещь, с которой мне пришлось познакомиться сразу после рождения, за исключением, конечно, моих близких, моей болезни и прочего быта окружающего младенца в СССР – это бесконечные застолья по любому поводу. Повод всегда был, будь то коммунистические праздники, которые по каким-то неведомым обстоятельствам совпадали с церковными, дни рождения родственников, или просто суббота, например.

В детстве помню, мы ходили по гостям, это было занимательно, нас детей иногда отправляли погулять, и ты шла и исследовала новый район. Новые игрушки в гостях, цветы на подоконнике, которые почему-то можно было есть, их кислый вкус остался со мной навсегда. Это было у бабушкиной сестры бабы Полины. Полное ее имя было Аполлинария, она была второй из четырех девочек.

Думаю, уместно будет сейчас рассказать эту историю, потому что это многое объясняет. Их было четверо девчонок, предполагаю, что прадед хотел сына и у него даже было заготовлено имя для него – Александр, но поняв, что этого не случится он назвал так четвертую самую младшую из сестер, что не принесло ей счастья.

Старшую, назвали – Екатерина, она родилась в далеком 1908 году, Аполлинария в 1910, моя бабушка Ираида в 1914. Потом был перерыв, прадед ушел на войну. Первая мировая война не прошла мимо многих семей в тогдашней Российской Империи.

– Что мы сейчас знаем о ней? О подвигах тех, кто участвовал в ней? Ничего! Почему? – спросите вы. – Потому что власть сменилась, и перечеркнула все, что делало предыдущее правительство. Вот так бывает, имейте в виду.

Иван Васильевич Кузнецов вернулся с войны вместе с боевым конем и весь больной. Бабушка рассказывала маме, что тот конь мог прыгать через изгороди и его променяли на спокойную деревенскую лошадь, а ту потом, видимо, и вовсе забрали в колхоз.

Еще бабушка помнила, как она маленькая четырехлетняя девочка не хотела есть сало в супе, и отец измазал ей весь рот этим салом, заставляя его съесть. Видимо, хотел как лучше, накормить ребенка. Он отслужил казаком. Вологодское казачество, тогда было на службе у государя императора. Помню, как я спросила у бабушки глядя на его фотографию с его супругой, моей прабабкой Надеждой Ивановной:

– Где он служил, он же в форме?

– Все тогда служили, – ответила бабушка.

Это была казачья форма с погонами младшего состава и буркой. В 1918 у них родилась дочь Александра. Он умер вскоре после возвращения. Неизвестно убили ли его или он умер своей смертью. Бабушка этого не рассказывала, хотя я и спрашивала. На мой вопрос, она отвечала просто:

– Сначала умер папа, потом мама заболела и умерла.

Прабабушка истекла кровью после домашнего аборта, неизвестно был ли это ребенок прадеда или чей-то другой. Дома при дочерях. Раньше пока я не знала этого, у меня был страх истечь кровью, как-то месячные шли, не переставая, и мне приходилось год пить гормоны, чтобы останавливать их каждый месяц. Потом я узнала о случившемся, а еще потом я съездила к остеопату и вылечила все это.

– Почему ничего из этого не рассказывалось? – спросите вы.

Представьте, мы живем в новой стране с новыми традициями. И вот, я такая пионерка с красным галстуком и значком, слушаю историю о том, что мой прадед не хотел идти в колхоз или отдавать туда лошадь и его убили: проткнули штыком легкие и бросили в реку, так сказал мальчик на расстановке, который замещал его. А моя прабабушка умерла в муках. Что из этого я должна была узнать?

В четырнадцать лет дядя Григорий взял мою бабушку в Москву работать, но там ей показалось скучно, работа на заводе и все. В деревне весело, там был клуб, и она попросилась обратно. Там она встретила своего мужа Михаила Ивановича Серова, после у них родилось двое детей: Маргарита и Борис, вот тут, кажется, и начинается счастливая жизнь.

– А что же дальше? – спросите вы.

– А дальше война.

Летом сорок первого бабушкин муж ушел на фронт, в декабре родился дядя Боря, они даже не виделись. В феврале 1942 Михаил Иванович погиб под Ленинградом. Похоронки не пришло, бабушка ждала его всю жизнь. Только после ее смерти архивы рассекретили, и я нашла его. Она не получала от государства никакого пособия по утере кормильца. Причем в архивах четко прописано его имя и фамилия, только место жительства немного изменено. Самое интересное, что там, где он погиб, потом в техникуме училась его внучка Оксана, дочка Маргариты.

– Что такое всю жизнь ждать и надеяться на лучшее?

Я это умею очень хорошо, это моя супер способность: ждать и надеяться.

– Как же появилась моя мама? – подумаете вы.

Сложно ответить, бабушка никогда не говорила ей об этом. Односельчанка рассказала маме, что сосед, вернувшийся с фронта, изнасиловал бабушку, хотя у него была и жена, и дети и внуки. Его жена кидалась в бабушку поленьями, мама это помнит. Они недолюбливали друг друга – это точно. Уже после его смерти его зятья повредили ногу нашей корове. Корова давала очень вкусное молоко, мама это помнит, но рана так и не заживала и гнила, пришлось ее убить. Очень жалко было им крову.

Мой дед, странное сочетание, скажу я вам. Мой дед Федор умер, когда маме было чуть больше пяти. На лесопилке где он работал, на него случайно свалились бревна, и ему повредило позвоночник. Мама так и помнит его древним дедом, сидящим в соседском дворе, где она играла с его внучкой Надей. Что это ее отец и это ее тетя или сестра, она узнала намного позже.

Так родилась мама, может из-за смерти своей мамы от аборта бабушка побоялась его делать, в город было далеко ехать.