– Мы со всем справимся. И я сама смогу защитить себя, если потребуется. Все будет хорошо, обещаю тебе. Я видела тебя в том сне. Такого, каким ты был. Помнишь, как мы танцевали на балу в Лимерии? Когда ты сказал, что за счастье, порой, нужно бороться?
Он усмехнулся, обнажив один из длинных белых клыков и смешно наморщив кошачий нос. Я легко прикоснулась к мягкой шерсти на тигриной шее, потрепав ее дрожащими от волнения пальцами, добавила:
– Мы будем бороться вместе и справимся с любыми испытаниями, что нас ждут. С любыми невзгодами. Ты станешь таким, как раньше. Совсем скоро. Хуже точно не будет, веришь?
«Хочешь, чтобы я отвез тебя?» – мотнул Рус огромной головой, а я смутилась.
Теоретически, я могла бы, конечно, ехать и на тигре. Он с легкостью справился бы с подобной ношей и доставил бы в Сарн-Атрад и меня и оба моих безразмерных саквояжа. Но это было бы неправильно. Разве мы будем равными, если он будет возить меня, словно верховой конь?
– Хочу, чтобы ты раздобыл для меня лошадь.
– Хорошо хоть не карррету! – проворчал Люциус, а Рус оскалился.
– А ты полетишь к Дэймосу, – мстительно заявила я ворону. – Пусть он напишет о том, что произошло. О драконе. О том, что планирует делать теперь и нужна ли ему какая-нибудь помощь.
Ворон совсем не по-птичьи фыркнул и, видно успел пожалеть о том, что вообще подал голос, напомнив о своем присутствии.
– Отдых ему нужен. И Следующая из Авенирра. И комфоррт после двух лет постоянных путешествий, как и мне, кстати! – прокаркал он, прекрасно понимая, что отвертеться от поставленной задачи уже не удастся.
Оборвала:
– Хватит, Люцик.
А сама выжидательно уставилась на Руса, ожидая его вердикта.
Я ведь могла сколько угодно храбриться и собираться в дорогу, но не сделала бы ни шагу без его ведома, и тигр это понимал. Представления не имела, о чем он думал. Какие опасности пытался предусмотреть? Что распланировать? Боялась, что он откажет. Произнесет приевшуюся уже фразу о том, что его все устраивает, и он не желает ничего менять, а я не сумею его переубедить.
«Хорошо, – безнадежно отозвался Рус, наконец. – Не прошу тебя сдаться, но, пожалуйста, дождись, пока погода улучшится. И пока я приведу лошадь. Приготовь теплую одежду. И успокойся, ты сама на себя не похожа».
На мгновение прикрыла веки, признавая его правоту, и тихо ответила:
– Ладно.
И в тот же день тигр ушел, несмотря на непогоду. Люциус улетел на следующий, оставив меня наедине с противоречивыми мыслями, сомнениями, воспоминаниями, ворохом ожиданий, предчувствий и надежд. Терзаемая ими, я больше недели слонялась по опустевшему дому, не находя себе места.
Не торопясь, собирала вещи, обдумывая, что понадобится, а что нет. Смотрела, как в огонь в камине с треском пожирает сухие дрова. Пила обжигающе-горячий травяной чай, в ожидании глядя в окно на побелевший лес.
Снег не заканчивался. Он бесшумно падал и падал, медленно укрывая замерзшую землю мягким одеялом. Вороны черными точками сновали по веткам и сугробам, выискивая еду, а темно-серые тучи висели так низко, что, казалось, путались в верхушках деревьев. Я могла бы найти в этом умиротворение и спокойствие, но не находила. А ощущение необходимости покинуть этот дом никуда не исчезло.
И видения не приходили. Дар словно затаился, тоже решив отдохнуть после того, как я столько раз принуждала его работать, раз за разом поджигая ладан. Мне же, наоборот, отдыхать не хотелось. Я не могла нормально спать, есть, думать, поглощенная желанием рваться вперед и, наконец, действовать.
