– Ка-а-нешна а-а-станавливается, – томно и весомо растягивал гласные бархатный женский голос.
– Ну что Вы, этот номер на площади никогда не останавливается, – резонно заметил густой баритон.
– Нет, не останавливается, – встрял третий голос, женский.
– Раньше этот автобус на площади не останавливался, – решила поучаствовать в беседе растрепанная мамаша.
– Вас же не спрашивают, останавливался ли он там раньше, – густо возмутился баритон. – Вас спрашивают, останавливается ли он там сейчас.
– Понятия не имею, останавливается ли сейчас этот номер на круглой площади, но раньше – не останавливался! – обиженно выкрикнула мамаша.
– А-а-станавливается! – настаивал на своем бархатный голос.
Поднялся невообразимый шум.
«Хоть бы драка не началась!» – опять не к месту подумала я.
Удрученная бабуля переводила растерянный взгляд с одного оратора на другого, шумно вздохнула и безнадежно отвернулась к окну.
– Маш-ш-шина! – радостно проголосил малыш, и все почему-то притихли.
Автобус вез звенящую тишину несколько долгих минут, как вдруг мамаша выкрикнула:
– Перед площадью останавливается!
Пассажиры опять оживились.
– Да, да, перед площадью точно останавливается, – обрадовался густой баритон.
– Действительна-а, перед круглой площадью а-а-станавливается! – поддержал говорящих бархатный женский голос.
– Перед пло-о-фадью? – повернулась к ним бесцветная бабуля. – Не-е, перед площафью мне не надо. Идти больно далеко. Вот если бы на пло-о-фади, у строительного магафина…
Мамаша расстроено охнула, и все напряженно стихли.
Впереди показалась круглая площадь, и пассажиры начали с надеждой вглядываться в очертания приближающейся остановки. Но перед площадью автобус не притормозил, неспешно продолжая направленное движение. Бабуля лихорадочно завертела головой и, соскочив со своего продавленного места, бросилась к водительскому окошку.
– Ска-а-фыте, вы остановитесь на круглой пло-о-фади, у строительного? – отчаянно крикнула она в овальное отверстие под надписью.
Автобус угрюмо въехал на площадь и остановился у строительного магазина. Обрадованная бабуля рванулась к своему сиденью, ловко схватила объемную полосатую сумку и выскочила на холодный осенний воздух. Господин в лакированных ботинках покинул автобус следом за ней.
– Бабуля! – известил оставшихся пассажиров бодрый малыш.
«А ведь здесь нет остановки!» – вспомнила я.
Глянув в окно, я увидела, что на коротеньких пухлых ножках пожилой женщины белели новенькие кроссовки, нелепо выглядывавшие из-под чёрных строгих брюк и серого плаща. Белые кроссовки бодро зашагали мимо строительного магазина, а зеленый пузатый автобус двинулся навстречу новым пассажирам. Пассажирам моей осени.
22 сентября 2007 г.
Ведьма
Ведьма. Попробуй, тронь. Вторгнись в моё пространство. Не страшно? Да, потребуется смелость и дерзость, не всякому дано. Медно-рыжие пряди покрывают округлости плеч, поблескивая на солнце и тонко намекая на терпкую свежесть луговых трав, горечь полыни и мятность хмеля. Вдыхаешь? Кружится голова? Легко, неповторимо, приятно.
Глаза. Глаза, карие с вкраплениями изумруда, глубокие, как горные озера, лучатся древней мудростью пра-пра-пра… Это внутри, это копится и вырывается само. Это почти неконтролируемо. Почти. Море, океан, тайна…
Разгадаешь? Приблизишься? Рискнешь? Дна нет, вечное бездонно и недосягаемо. Можно лишь попытаться. Вглядись.
Взмах ресниц. Наивный или роковой. Зовущий или скромный. Томный. Кокетливый. Какой тебе больше нравится?
