Прошли годы, Тамара вышла замуж, родила двух детей. Мы с ней если виделись, то случайно на улице, ничего в памяти не сохранилось. Потом, уже будучи мамой двух детей, она стала приходить ко мне на работу, как ходят ко всем медикам. Мы встречались как старые одноклассники, очень любезно общались. То она приводила мужа на рентген стопы после травмы, то сама жаловалась на сердце, на позвоночник. Она попросила посмотреть дома её заболевшего мальчика, и я с ней ходил через железнодорожные линии в их ведомственный дом, с фонендоскопом, с аптечкой. Всё было прилично, но внутри меня пульсировало сердце Казановы. Если один раз ты уже допускался до тела девушки, то у тебя остался ключ от этой двери, пусть даже заржавевший от времени.
В один день Тамара пришла с жалобами на сердце. Время было нерабочее. Мы заперлись, я сделал ей снимки, а потом, под видом осмотра, раздетую до пояса, уложил на диван и начал свои игры. Я отметил про себя, что роды не испортили её, грудь второго размера была безупречной, мягкой наощупь, но эластичной. Смуглая, ровная, чистая ухоженная кожа, усики были обесцвечены и, видимо, периодически удалялись. Она стала женственной, как и положено по природе вещей.
Утолив первую жажду созерцания, касания и целования, я остановился. Торопить события было ни к чему. Я уже жил в то время регулярной половой жизнью. У меня были какие-то моральные установки быть порядочным и не нарушать заповедей. Но сердце Казановы пульсировало в моей груди!
К тому времени я практиковал технику энергетических пассов Джуны среди знакомых и родственников. Надо сказать, весьма эффективно. Сейчас, когда уже нет Джуны, я, с позиции времени и былого опыта, могу утверждать, что её методика имеет право быть в арсенале врача-целителя. Я предложил Тамаре провести курс энергетических пассов. У меня тогда было три рентген кабинета: стационарный в больничном корпусе, амбулаторный и флюорографический в поликлинике. Корпуса соединялись закрытым проходом. Я единственный рентгенолог. Вся работа успевалась до 14-ти часов, а потом делай, что хочешь до 17-ти. Живи – не хочу!
Я назначил время первого сеанса ближе к четырем пополудни. Мы закрылись в рентген кабинете поликлиники, и я приступил к исцелению. По методике пассы заканчиваются интенсивным растиранием левой половины груди. Это само по себе пикантно, когда работаешь с женщиной. А тут я просто не стал останавливаться, перешел на правую половину, стал стягивать с неё блузку. Она не сразу сообразила, что я её раздеваю и покорно сидела. Я расстегнул застёжку бюстгальтера, схватил за груди и припал губами к шее, чмокая и облизывая уже извивающееся в попытках вырваться тело. Она по-детски хныкала, шепча: не надо! Она отталкивала мои настойчивые ладони. Я усилил атаку, схватил её и понёс к дивану. Бросив на спину, я стал стягивать с нее брюки. Она, поняв, что я не остановлюсь, сопротивлялась уже серьёзно, но без крика, а больше с мольбой соблюдать приличия. Мне удалось стянуть с неё брюки, а затем и трусики. Я целовал её. Шептал какие-то ласковые слова, о том, какая у неё бархатная кожа, какая красивая грудь, о том, как я хочу её. Про себя я думал, что как только вставлю, она размякнет, успокоится. При этом с некоторым ужасом осознавал, что я не чувствую сильной эрекции. Я вспомнил, как мой друг рассказывал, что ему нравится одолевать девушку, чтобы она визжала, сопротивлялась, от чего у него твёрже стоит. Я вспомнил студенческий анекдот, как девушка после первого поцелуя быстро разделась и легла на спину, а парень ей: «Ты что, дура? Одевайся! Сопротивляйся!»
