Видящий вел себя не так, как тот, кто стремится завоевать моё расположение. Казалось, его вообще не волнует, какое из пророчеств чужого выбора исполнится. И исполнится ли хоть что-то вообще. Завидовала его спокойствию и смирению.
Ощущала себя героиней баллады. Не эпической про рыцарей и принцесс. А драматической. О несчастной любви и разбитых сердцах. Той, у которой даже не хочется знать конец. Всегда терпеть такие не могла, предпочитая им романтическую прозу. Наверное, зря. Кажется, я не из тех, кого ждет счастливый финал.
Ложиться на лапник не стала, задремав сидя у костра, когда сквозь водопад просочились первые лучи серого рассвета.
Встрепенулась, казалось, через несколько мгновений, услышав голос Тулемия:
– Нам пора. Лучше выехать пораньше, чтобы проехать больше до темноты. Лучше было бы сойти с тракта и ехать через лес.
Ули давно проснулся и уже устал ждать моего пробуждения. Он задумчиво мерял шагами грот, шуршал содержимым сумок в поисках еды.
Сознание медленно выкарабкивалось из липкой и тяжелой дремоты. Зрение нехотя фокусировалось на полумраке грота. Зевнула, прикрыв рот ладонью:
– Почему?
Мышцы болели то ли от неудобной позы, в которой уснула, то ли от вчерашнего напряжения. Говорят, утро вечера мудренее. Не в моем случае. На душе царили беспросветная тоска и уныние, дарящие незавидное ощущение внутренней разбитости.
– У меня в запасе есть несколько нехороших видений. Да и предчувствия не самые радужные, откровенно говоря. Предпочту послушать иннтуицию, – признался Ули и поинтересовался участливо: – Ты как? Удалось поспать хоть немного?
– Нормально.
Изливать перед ним душу не хотелось, хотя, возможно, поделись я собственной тревогой и отчаянием, стало бы проще. Они разрывали изнутри, причиняя ранящую острую боль. Но она была моей и, кажется, я уже стала к ней привыкать.
Выпив чая, засобирались в путь. Снова намокли, пробираясь под водопадом. Влажные плащи тут же покрылись ледяной корочкой. Бровь и ресницы – белым инеем. Лица – розовым румянцем.
Я взгромоздила на Праду сумки и взобралась в седло. Рассвет только разгорался, золотя небо над Бара-райдским хребтом. Рисуя чудные картины розоватыми красками. Старалась не смотреть в сторону Терра Вива, чтобы не думать о Дэймосе.
Но все же думала о нем. За ночь чувства к нему странным образом переменились. Любовь, надежду и трепет сменило что-то нехорошее, темное. Злость. Горечь. Досада. Желание ранить. Заставить почувствовать то же, что по его вине ощутила я. С ним я бы с удовольствием разделила боль. С ним, а не с Ули. Дэй это заслужил.
Неосознанно сжала ногами конские бока, словно можно было, увеличив скорость, унестись прочь от тяжелых мыслей.
– Мне не догнать твоего къярда, – проворчал Тулемий, когда Прада, выехав на тракт, ускорила шаг.
Натянула поводья, заставив её немного притормозить. Заметила холодно:
– Я поеду помедленнее. И всё же, ты тоже подгони коня. Не хотелось бы терять время.
Спутник неопределенно хмыкнул, выражая то ли несогласие, то ли удивление, но вслух спросил:
– Злишься на то, что вчера рассказал тебе о пророчествах?
– Нет, конечно, – фыркнула я, отвернувшись в сторону бескрайнего заснеженного поля. – Это здесь совершенно ни при чем.
Утоптанный снег успел стать серым и в рассветных лучах казался грязным. Даже солнечные лучи не могли придать ему свежесть. Вороны, которых это ничуть не беспокоило, пытались выклевать из-под него пропитание.
