Письмо из морозилки - страница 5

Позавтракав, Маруся вышла за калитку, весело напевая свою любимую песенку:

Под вишнёвым деревом, которое росло у самого забора, сидел соседский Вовка и сосредоточенно строгал перочинным ножиком какую-то палку, похожую на саблю. Мальчишка тоже ждал приезда «северян». Он был старше Маруси на целый год, перешёл уже во второй класс – и ему нравилось быть главным.

– Будешь играть со мной в войну, – категорично заявил он.

– Я не умею в войну… – растерялась девочка.

– Да что тут уметь… – Вовка снисходительно смерил её взглядом. – Я буду воевать… – Он взмахнул саблей – и кинулся на невидимого противника, разрезая воздух палкой… – А ты будешь лечить. Айда к нам во двор… Сейчас устроим госпиталь. Неси вату, бинт, зелёнку… Ну что там ещё надо?

Маруся побежала в дом, принесла аптечку и ждала дальнейших распоряжений. А Вовка притащил откуда-то целый ворох пустых спичечных коробков и расставлял их в тенёчке под старой сливой. Несколько коробочек он отставил в сторону.

– Это койки для раненых, – небрежно махнул он рукой и снова куда-то умчался.

Девочка сидела под сливой, прислонившись к тёплому стволу дерева, и продолжала тихонько напевать:

Марусе было радостно. От жаркого солнца, просвечивающего сквозь зелёную листву над головой. От синего неба, которое виднелось через пышную крону дерева. От предвкушения интересной игры.

Но тут прибежал Вовка – и высыпал из кармана на сухую землю горсть зелёных кузнечиков.

– Лечи! – велел он.

Сердце у Маруси упало. Она уложила кузнечиков, которые почему-то не могли прыгать, на ватку в спичечные коробочки, помазала их зелёнкой и укрыла кусочком бинтика, как простынкой. Она хорошо их лечила. Но через какое-то время они перестали шевелиться.

– Сдохли! – деловито констатировал мальчишка. – Надо хоронить. Пойдём кладбище устраивать… И они перешли под яблоню.

Вовка сложил затихших кузнечиков в отложенные заранее коробочки, закопал их под яблоней и положил сверху на «могилы» камешки, которые тоже принёс с собой в другом кармане.

Маруся смутно почувствовала, что это плохая игра. Хотя до конца и не понимала, что произошло. Почему кузнечики не могли прыгать? Почему их надо было лечить? И почему они лежат теперь, закопанные в землю? И только что переполнявшая её радость вдруг куда-то улетучилась. Она не хотела больше играть в войну и сказала об этом Вовке.

– Значит, ты не хочешь лечить раненых? – зло спросил он. – Значит, тебе их не жалко?..

– Жалко, – чуть не заплакала Маруся, но мальчишка только скривил в ответ рот.

– Сиди и жди, – жёстко сказал он и снова куда-то умчался.

Марусе вдруг вспомнились мамины слова:

– Если тебе не захочется о чём-то мне рассказать, значит, ты что-то делаешь неправильно.

Девочке не хотелось рассказывать маме про эту игру. Она решительно встала, чтобы уйти в дом, но в этот момент прибежал Вовка.

– Ты куда это? – удивлённо спросил он.

– Мне не нравится играть в войну, – ещё раз сказала Маруся и заревела.

– Рёва-корова, – снова разозлился Вовка. Он медленно вытащил из кармана кузнечика – и на глазах у девочки с хрустом отломил ему ноги.

В глазах у Маруси потемнело – и она бросилась бежать. Теперь она поняла, почему кузнечики не могли прыгать. И ей стало так плохо, как никогда ещё не бывало. И солнце вдруг померкло, и небо стало не таким синим, и трава не такой зелёной…