– Не бойся, я не тебя сегодня им собираюсь кормить, — рассмеялась я. – Только вот, чтобы Гришка попробовал
хоть одну печенюшку, все же
придется применить силу. Или же небывалую хитрость...
Ровно в восемь вечера раздался стук в дверь.
У меня все было готово, поэтому я открывала замок с довольным и
одновременно злорадным выражением на физиономии. Но стоило только гостю войти в
квартиру, как выражение на моем лице резко изменилось: появилась милая,
располагающая, доброжелательная улыбка.
Гришка, как обычно, сухо поздоровался и сразу прошел в
гостиную. Предлагать чай и сладости я не стала. Все равно откажется. Это мы уже
проходили.
Вместо этого я поставила на журнальный столик фарфоровую чашечку с
дымящимся напитком, в которую добавила столько зелья, сколько велел профессор,
и вазочку с аппетитными печеньками и в форме звёздочек.
Сладкоежка опасливо косился на них, зная, чем грозит даже один малюсенький
кусочек кондитерских экспериментов его хозяйки.
Гришка расположился на диване, возле него лег Пушистик, положив большую
лохматую голову на колени парня, и громко замурчал.
Когда огромный кот мурлыкал было абсолютно ничего не слышно. Телевизор
проще было смотреть вовсе без звука, а разговаривать совершенно бесполезно.
Разве что кричать, но повышала голос я в крайне редких случаях. Поэтому мы
посидели немного молча, затем я дала знак Сладкоежке, который, ловко прошмыгнул
мимо дивана и остановился напротив Гришки.
Сияние чешуек дракончика, усиленных по предварительной договоренности, на
несколько секунд ослепило парня, чем я и воспользовалась.
Все это время я сжимала одну из острых печенюшек в
руках и, как только Гришка прикрыл глаза, ринулась к нему и буквально
затолкала недосладость парню в
рот со словами:
– Попробуй, это мой новый рецепт!
От неожиданности Гришка резко распахнул глаза и поморщился. Сладкоежка тут
же ретировался обратно к подоконнику и сел в самой обычной позе и принялся
вылизывать лапки, словно он тут вообще не при делах.
К моему удивлению парень не выплюнул угощение, а разжевал и даже проглотил.
Смотрите-ка, какой вежливый.
– Ну, как? – подалась я вперёд, делая вид, что мне очень интересно,
понравилась ли моя стряпня гостю.
– Необычно, — ответил Гришка и
покраснел то ли от стыда за враньё, то ли острое печенье, наконец, начало
обжигать рот.
С каждой секундой его лицо горело все сильнее, хотя парень старался делать
вид, что все в порядке.
– Может, чаю? – спросила я, кивая на белую чашечку, одиноко стоявшую на
столе.
– Угу, — торопливо ответил
Гришка и, схватив горячий напиток, залпом осушил его в несколько глотков.
Я возликовала. Все получилось намного легче, чем я думала.
– Ещё печенья? – улыбаясь во все тридцать два зуба, спросила я.
- Нет, я, пожалуй, пойду.
С этими словами Гришка попытался подняться, но не смог, придавленный
тяжелым туловищем кота. Пушистик тоже принял участие в нашем плане по спасению
Гришки и теперь почти что полностью разлегся на нем, не давая не подняться на
ноги, не пошевелиться.
– Пушистик, пусти, — потрепал
парень по загривку кота, но питомец даже не подумал сдвинуться с места. Он
знал, что сегодня нельзя выпускать Гришку из квартиры.
– Посиди с нами ещё немного, — попросила
я ласково. – Пушистик так по тебе скучает.
Гришка перевел взгляд на большую кошачью голову, которая теперь лежала не
на коленях, а на груди парня, щекоча его лицо длинными усами. В глазах
промелькнула нежность, но тут же погасла. С каждым днем чувства Гришки
становятся все холоднее, и, если ничего не предпринять, вскоре мы все станем
ему совершенно безразличны.
