– Всё это было бы полезно, если бы наша уборщица баба Нюра не рассказала эту страшилку мне на второй день после убийства, а ей рассказал внук, прочитавший всё в интернете. Это уже стало анекдотом, как и то, что Рома Шустрик каждый вечер сравнивает меня с оленем, – Иванов поднял растопыренные ладони над головой, изобразив оленьи рога, – Простой вопрос – они кому-нибудь из серьёзных людей мешали настолько, чтобы я в результате всего произошедшего вас тут смешил? Нет? Спасибо. Что с амурной частью, Олег Николаевич?
Олег Сёмушкин, которого Николаевичем звал только Иванов, но никакой иронии в этом абсолютно не чувствовалось, так как Олег был хотя молодой (по настоящему молодой – недавно после университета), но толковый, а таких старший следователь Иванов уважал, немного покраснел и начал доклад, из которого следовало, что по всем имеющимся официальным и прочим источникам ревнивых мужей и всяких бойфрендов нашим депутатам бояться не стоило. У них были законные жёны и не менее законные любовницы, о которых супруги знали, но чуть ли не хвалились друг перед другом, как в том анекдоте, «…а наша-то лучше всех»
– Законных жён обеспеченная жизнь с рождественскими поездками на Куршевель и отдыхом на Канарах и в Ницце вполне устраивала, а всяких романтических подруг тем более. Никаких иллюзий ни у тех, ни у других не возникало. Кроме утешения в смысле любовных утех народных избранников других побочных занятий у всех вышеупомянутых дам не наблюдалось. Информация из вполне достоверного источника. Так что опасность с этой стороны гражданам не угрожала. Только если бы они не надорвались в амурных утехах, чего, как мы знаем, не успели.
– Спасибо, Олег Николаевич. А что нам скажет начальник транспортного цеха?
Под этой кодовой фразой подразумевался криминалист, он же Палыч.
А ничего нового не скажу, товарищ директор, – подхватил Сташевский знаменитый Райкинский монолог, – абсолютно никаких следов, о которых можно было бы сказать, что они принадлежат преступникам, фактически нет. На местах обнаружения тел перед нашим прибытием прошли и проехали стада машин и толпы народа, а на месте предполагаемого убийства пожар уничтожил всё, кроме бассейна с грязной водой, пожарные же довершили дело. Но есть одна новость. Я определил тип орудия убийства, и это не гильотина.
– Уже лучше. Что же это было, Палыч?
– К сожалению, могу вас разочаровать, это не было световым мечом джидаев. Сабля! Характер раны показал, что головы в обоих случаях были не отрублены, а как бы отрезаны, убийца владеет отличным клинком и владеет им очень даже прилично. Удар поставлен, как у моего прадеда, варшавского шляхтича. Отец рассказывал, что дед на спор мог с одного удара рассечь берёзовое полено пополам. Я проверил всё имеющееся в нашем распоряжении холодное оружие подобного типа, очень помог в этом областной музей, и выяснил, что след от шашки немного отличается от сабельного. Это была именно сабля и, более того, клинок дамасской стали, так называемый «сварочный дамаск», эта сталь отличается своеобразным узором. Под этим материалом подразумевается собственно персидско-индийская тиглевая сталь с высоким содержанием углерода. Упомянутый узор появляется за счёт образования матрицы карбида и феррита при медленном охлаждении материала. При заточке и шлифовке мягкие ферритные волокна стачиваются, и на режущей кромке остаются наиболее твёрдые карбидные матрицы – кромка клинка получается состоящей из неразличимых глазу, но алмазно-твёрдых и очень опасных зубчиков, так называемой «микропилы». Она то и позволяет владельцу такой сабли разваливать противника надвое без особых усилий. Нет, коллеги, это дело становится интереснее с каждым часом.
