«До вечернего шоу Ромки Шустермана осталось восемь часов, за это время надо, получается, раскрыть дело, которое не далось за десять дней. Стоп! Пока не прозвучала знаменитая мелодия Пола Маккартни, всё было не так плохо, я практически нащупал мотив убийства. Это была месть. Месть старая, именно та которую подают холодной. Убийцу в этом деле надо искать в прошлом. В прошлом его жертв», – Иванов закрыл крышку мобильника и вернулся в кабинет.
– Коллеги, есть пренеприятнейшее известие – для раскрытия дела нам осталось всего восемь часов.
– Как восемь часов? Андреич, ты что, в коридоре Гоголя ненароком перелистал? – Сташевский приподнялся со стула вопросительным знаком, – Что случилось вообще то?
– Случилось страшное, Палыч. Объявились отрубленные головы, и они в руках у любителя великого Майн Рида. Звезда местной тележурналистики Роман Шустерман получил их сегодня утром в посылке. Как шампанское, со льдом. В вечернем эфире вылетит пробка и под какой-нибудь вальс, например, «Брызги вышеупомянутого шампанского», наша команда во главе со мной перестанет существовать. В том смысле, что меня уйдут пинком под зад, а вы разбредётесь по разным пенатам, хотя, возможно, всё обойдётся малой кровью, и заменят только меня, как руководителя. Кстати, о посылке знает только Шустерман, мой друг Аввакумов и теперь вы.
– Нашлись головы? И они у Шустрика? Сташевский изобразил рукой восклицательный знак, или просто поднял руку, как на уроке в школе – Тогда такая смерть, как у фигурантов нашего дела, покажется лучшим выходом. После вечернего кривляния этого местного Доренки я сам сделаю себе харакири. Михаил Андреевич, только под вашим руководством мы сможем раскрыть это дело, соберитесь и командуйте. Я считаю, мне стоит ехать на телевидение, думаю твой приятель поможет мне ознакомиться с артефактами.
– Удачи тебе! А мы что стоим? Версия о мести из далёкого прошлого не отменяется. Олег Николаевич и Дмитриев уже роют архивные дела и ищут, очень хорошо ищут всех пострадавших от общения с вышепоименованными лицами и на ваш объективный посторонний взгляд, наказанными недостаточно серьёзно. Начиная с детского сада! Может совочек не поделили или там кого-то с горшка столкнули. Вперёд! Вам час на всё!
– Так мало же, – начал было Сёмушкин, но умолк, получив удар под рёбра.
– Молчи, студент. Андреич всегда время с запасом даёт, умножь на два и прибавь полчаса, – прошипел Дмитриев, работавший с Ивановым уже пять лет и тихо, про себя, боготворивший его. Сам Владимир Дмитриев, как говорится, звёзд с неба не хватал, но был упорным и старательным. Любое порученное дело доводил до конца, за что Иванов ценил его. Хвалил правда редко, но и в обиду не давал. Было ещё одно обстоятельство, которое связывало их – Владимир был обязан Иванову жизнью.
Однажды во время следственного эксперимента с выездом на место преступления то ли из-за халатности конвоя, то ли чего похуже – деньги большие там крутились – подследственный смог освободиться от наручников, завладел оружием конвойного, но почему-то взял в заложники Дмитриева. Потом то выяснилось почему – конвойный был с ним в сговоре и должен был помочь выбраться из города. А Дмитриев был без оружия и в полном ступоре от неожиданности, делай с ним, что хочешь. Да и остальные не лучше. Ситуация была критическая. Отпускать подонка-педофила никак нельзя было. Его папаша, из олигархов первой волны, поднявшийся на крови конкурентов, уже наверняка за бугром местечко сыну приготовил, не достать. А в том, что тот курок спустит, сомневаться не приходилось. Девять жизней он уже забрал …
