Виссарион чуть смутился, ему явно не понравилось, что его и его мать оскорбляют, но промолчал. Был хорошо воспитан – не грубил старшим, тем более, дорогой бабушке.
– Вы правда думаете, что у меня получится научиться? – Виссарион посмотрел в глаза мадам П., его лицо так и излучало беззаботность и восторг от происходящего. Он хотел играть на скрипке. Хотел играть на той самой скрипке, которую когда-то трогала его мать.
Мадам П. ответила взглядом на Виссариона. Гнев – вот, что было в них.
– Даже безрукий научится играть на музыкальном инструменте под моим присмотром, учти это. – мадам П. подняла подбородок, – и на будущее, смотреть в глаза ты имеешь право только тогда, когда я скажу. Тебе всё ясно?
По спине Виссариона прошёл холодок.
– Да, мне всё ясно…
– Что ты там мямлишь?!
– Я сказал, да, мне всё ясно! – выкрикнул Виссарион.
– Вот и хорошо.
“Правило номер 1” – подумал Виссарион, – “Смотреть в глаза мадам П. равняется самоубийству”.
Так летели годы. Виссарион постепенно изучал основы игры на скрипке и сомневался в правильности своего решения. Его пугало всё это, этот дом. И сама мадам П.. Виссариона пугало то, что мадам П. более не относилась к нему так холодно, как при первой встрече. Сейчас её в его кругу было больше, значительно больше. Но не в хорошем смысле.
Сутками напролёт Виссарион изучал всё, что относилось к его обучению на музыкальном инструменте, от расположения нот до имён лучших скрипачей этого времени. Поначалу ему всё нравилось, интерес жил в его глазах и не позволял выгореть, но потом Виссарион понял – интереса к этому делу у него больше нет. Все дни превратились в рутину, пожирающую его душу и отправляющую в вечные душевные муки. Но он делал это, делал это, потому что знал, что он ошибся. И теперь не делать этого было просто не нельзя.
– Мадам П… – начал было Виссарион несколько месяцев спустя обучения игры на столь значительном инструменте, – Я хочу поговорить с Вами насчет игры на скрипке.
– Внимательно слушаю. – Сказала мадам П., кокетливо переворачивая страничку журнала, которая, казалось, готова была сама перевернуться от дуновения ветра на летней веранде.
– В общем… – Виссарион замешкался, – Я долго думал над нашими с Вами занятиями…
– МОИМИ занятиями. – перебила мадам П., вновь перевернув страницу.
– А? – Виссарион едва слышно усмехнулся, – Да, над Вашими занятиями… И решил, что более не хочу играть на скрипке, боюсь, я понял, что мне это не по нраву.
Мадам П. перевела взгляд вдаль.
– Ты решил… что? – Сказала мадам П., в голосе которой прозвучала долька раздражения.
– Я решил, что не хочу больше играть на скрипке… – повторил Виссарион.
Его ладони мигом вспотели, дрожь прошлась по всему телу, казалось, что юноша знал, какая участь представится ему дальше.
– Ты верно шутишь? Юмор никогда не был на твоей стороне. – мадам П. вновь погрузилась в чтение.
– Нет, боюсь, что я не шучу.
Ветер перестал быть настолько значительным, ведь хлопок от закрытия журнала мадам П. заглушил его.
– Ты решил, что не будешь играть на скрипке? – С усмешкой сказала мадам П., окутав подростка пронзающим взглядом. Виссарион не на шутку перепугался.
– Я просто подумал…
– Мне не важно – превысив голос, перебила Виссариона бабушка, – Мне не важно, что ты там решил. – Мадам П. встала с кресла. – Хочешь сказать, что всё время, которое я потратила на тебя и на твои нелепые попытки научиться хотя бы держать в руке смычок, были напрасны? – Женщина окутала мальчика своим дичайшим взглядом, – Ну уж нет, мелкое отребье, я не позволю тебе загубить все мои старания. – мадам П. вновь свысока посмотрела на мальчишку, – В моём доме подобного рода решения могу принимать ТОЛЬКО Я, тебе это ясно, ты, невоспитанный щенок?
