Я выбрал столик в углу – так, чтобы не подставлять никому спину, и заказал бутылку полынной настойки. На вкус она как слезы супермодели и такая крепкая, что за столом лучше не баловаться спичками: может вспыхнуть. Стараясь не сильно поднимать голову, я огляделся. Если меня кто и заметил, никакого шума по этому поводу не возникло. По крайней мере, к выходу никто не кинулся. Возможно, слухи о моем последнем подвиге не успели широко распространиться. На Темной Стороне масса людей, которых очень трудно обрадовать, ликвидировав двенадцать процентов местного запаса электроэнергии. И не последний среди них – Уокер, который мне, собственно, и добыл эту работу. Так что я постарался выглядеть беззаботным и пожал плечами. Тем, кто не принимает шуток, не следует меня нанимать.
Вечер в «Странных парнях» выдался тихий. Электричества не было; горели свечи, керосиновые фонари, а кое-где и амулеты из корня мандрагоры. Свет был золотистый, приятный, будто ожила старинная фотография из времен получше нынешних. Подавая мне выпивку, Алекс сказал, что электричества нет во многих местах по Темной Стороне, на что я только кивнул и что-то пробормотал в ответ. Алекс сердился по поводу неудобств и потери выручки, и в этом не было ничего нового. Тощий мрачный хозяин и бармен «Странных парней» всегда носил черное, поскольку никто еще не изобрел цвета темнее. Он прикрывал лысину шикарным беретом и смягчал иронический блеск глаз супермодными очками от солнца.
Он мой друг. По крайней мере, иногда.
Портативный проигрыватель легко заглушал скупую негромкую беседу немногих посетителей, потягивавших свои напитки в кабинках в глубине бара. Большая часть постоянных клиентов, по-видимому, воспользовалась отсутствием электроэнергии, чтобы причинить ближнему то, чего не желаешь себе, и спокойно исчезнуть с добычей. Пока свет не включат снова, у скупщиков краденого будет много работы. Ручной стервятник Алекса сидел на кассе, что-то кудахтал и косился дурным глазом на каждого, кто подходил ближе. Вышибалы Бетти и Люси Колтрейн разминались у конца стойки, играя мускулами. Под лоснящейся кожей их точеных тел выступали вены. Бледный Майкл принимал ставки на то, кто из клиентов первым вырубится.
А моя юная секретарша Кэти Барретт лихо отплясывала на столе под «Медовые языки» группы «Голос улья». Светловолосая, искрящаяся, как шампанское, всегда переполненная энергией, она организовывала деловую часть моей жизни. Однажды я спас Кэти от дома, который хотел ее съесть, после чего она меня усыновила – моего мнения при этом никто не спрашивал. Напротив нее, весь в коже, в маске и на шестидюймовых шпильках, на столе танцевал мисс Фейт, наш местный трансвестит-супергерой – мужик, одетый супергероиней, готовой на борьбу с преступностью и беззаконием. Он был по-своему неплох. Теперь Кэти и мисс Фейт уже самозабвенно стучали каблуками под «Монстры и ангелы». Мои губы растянулись в улыбку: во всем баре не было ничего великолепнее.
Я наполнил стакан до краев темно-лиловой жидкостью и выпил в память Мелинды Даск и Куинна. Приятно было сознавать, что они, отмщенные, покоятся вместе. У меня не так много друзей. Их все время убивают – или мои враги, или я. На Темной Стороне мораль относительна и изменчива, а любовь и верность часто поглощаются более серьезными вопросами. Мои немногочисленные старые друзья всегда были смертельно опасны сами по себе, к тому же немного безумны. Эдди Бритва, например, или Сьюзи Дробовик. Оба в свое время пытались меня убить. Я на них зла не держу. Почти. Жизнь на Темной Стороне жестока, а смерть еще безжалостнее. Я отхлебнул из стакана и сосредоточился на музыке. Спешить некуда: впереди большая часть бутылки.
