–Так не продолжайте, – милостиво разрешила Анна.
– Если у вас есть вопросы, вы знаете где найти моего юриста.
Жилин развернулся и помчался прочь с той скоростью, с которой позволял раскачивающийся вагон. Анна, сгорбившись и моментально растеряв весь боевой дух, глядела ему вслед, а потом выпила коньяк, почти смакуя и радуясь горечи, обжигающей горло. Священник, закончивший свой ужин, глядел на нее, и ей показалось, что он наверняка все слышал. На миг ее вновь заволокло раздражением, подстегнутым спиртным, но потом в голову пришла непривычная и шальная мысль: а что, если Жилин прав? Разве она безгрешна? Может быть, ей нужно пойти в церковь и покаяться, ведь есть в чем. Мысль, что она может сделать это сейчас, ну, или пусть не получить прощение, то хотя бы совет от божьего человека, показалась Анне весьма привлекательной. Она встала, покачнулась и сделала пару нетвердых шагов. Коньяк забирал ее, перед глазами расплывались круги, а она мусолила глупую мысль: а как обратиться к священнику? Святой отец? Отче? Или нужно сразу какую-то молитву? Но она, убежденная атеистка, не знала ни одной, и вся информация об исповедях заключалась во фразе из голливудских клишированных фильмах, где грешница произносила только одно: «Простите меня, святой отец, ибо я согрешила!» От этой фразы попахивало дешевым водевилем, а ей действительно хотелось высказаться, слить куда-то накопившуюся ярость и боль, и потому священник-попутчик показался ей прекрасным вариантом.
Она нависла над священником и глубоко вдохнула, думая, как бы не икнуть. Тот поднял на нее взгляд, и Анна поняла, что священник смотрит на нее вовсе не лучистым светлым взором, наполненным истинной веры, которого она так ждала, а с раздражением и, возможно, неприязнью. Но она убедила себя, что ей мерещится. Смиренно выслушивать откровения о людских бедах, разве не это часть призвания для служителей церкви?
–Простите, – начала Анна и, откашлявшись, произнесла чуть увереннее, – простите, я могу с вами поговорить?
–Слушаю тебя, дочь моя, – со вздохом произнес священник, и в нем Анна уже явственно услышала явное нежелание общаться. На миг ей стало стыдно, и та, трезвая Анна, скорее всего бы уже ушла, но Анна новая была более отважной.
–Я не знаю, как к вам обращаться.
–Отец Михаил, – ответил священник. Анна решительно села напротив и с жаром спросила:
–Скажите, отец Михаил, а что делать, если ты точно знаешь, что человек грешен?
–Мы все грешны, дочь моя. И все за это несем ответственность перед Богом.
Она замотала головой и даже руку выставила перед собой, обрывая его сладкий голос.
–Я не об этом. Вот живет человек, живет, а рядом с ним – зло. И это зло никак по закону нельзя наказать. Все разбивается о какие-то препоны. Взятки, связи, что-то еще, и это зло живет, жиреет, наливается соком. А ты ничего не можешь с этим поделать. Скажите, как с этим можно жить? Ведь есть у бога и на этот счет свои законы, верно?
– По своей милости Господь даровал нам великое таинство покаяния как средство примирения с Богом. Мы грешим ежечасно, ежеминутно, без конца отлучаем себя от Бога; делами, мыслями, словами отягощаем свою душу, даже после исповеди возвращаемся к тем же самым грехам, в которых исповедовались. Но Господь по любви своей столько раз прощает нам грех, сколько раз мы приносим покаяние. Потому, то зло, о котором сейчас было сказано, предстанет перед Господом и будет держать ответ на Высшем суде, – медленно сказал отец Михаил.
