– Что же делать? – пискнул кто-то в углу за спинами.
– Жили до этого, – размышляли другие, – не сгинем и далее.
– А если письмецо заслать? – опять подал голос писклявый.
– Какое письмецо? – вытянув шею, попытался углядеть советчика Узилевский. – Кому? Куда?
– Известно. В органы. В ГПУ. В милицию-то, знамо дело, бесполезно.
– Сам писать будешь? – бросил наугад Узилевский, не обнаружив советчика.
– Найдутся. Накатают.
Кто-то нервно хихикнул, не выдержав, или просто поперхнулся. Смешок тут же и замер, не найдя поддержки.
– Писаку и упекут, дурило! – здраво рассудил кто-то. – И правильно сделают!
– Оно конечно, но что ж тогда? – не унимался писклявый.
– Да кто ты там?! – приподнялся Узилевский, ошалев от безуспешных попыток разглядеть дотошного.
– Да шут с ним, с дураком! – встал известный рыбодобытчик бородач Чубатов. – Надо попробовать к Мине Львовичу. А, Лев Наумович? Он прислушается, ежели вы собственной персоной да осторожненько. Без намёков, вот здесь прозвучавших. Ни за кого-то одного, а за общину нашу, за конвенцию! И по сути. Без этих грязных нелепостей!
– Да! – словно прорвалось, выдохнули и остальные многие. – За общество! Это добрые намерения, степенные подходы! И без намёков! Дрязги-то кому нужны!
– Мина Львович в этом деле не заступник, – отрезал Узилевский. – Он пробовал хлопотать за наши квоты. Увеличить просил. Одёрнули органы сверху.
– Это как же?
– А вот так! Частный капитал – не государственный. И я ходил к нему тогда… Теперь в эти дела влезать он не любитель.
– А Солдатова Петруху, помнится, принимал! – язвительно крикнул кто-то.
– Петруха без мыла куда хошь втиснется! – ответил тот же Чубатов, нахлобучивая шапку и подымаясь.
– Я не видел, – отшутился с кислой миной Узилевский, тоже давая понять, что разговор пора заканчивать.
– К Василию Петровичу надо бы вам попробовать, Лев Наумович, к Странникову, – осторожно посоветовал бородач Серёгин. – Не одному, конечно, с делегацией, людей подобрать солидных. Как говорится, с багажом этих самых…
– С каким ещё багажом?! – возмутился теперь уже Узилевский. – Назначение состоялось, Попков – в Саратове, Дьяконов Валентин – тут, все вопросы решены, а лясы точить по пустякам ответственный секретарь губкома со мной не станет. Ни делегация не выручит, ни багаж. Да и какой, к чертям, багаж?.. Погонит к тому же Дьяконову в торговый, к Аданову в налоговый или ещё хуже – к тому придурку Вассерштейну, век бы его не видать!
– Ты не горячись, Лев Наумович. – сказал Антон Нартов, тоже известный рыбодобытчик. – Ты к Василию Петровичу сразу не суйся, прежде к артисту ходы подбери, к Задову Григорию. Он мужик свойский. И вхож, говорят, в те кабинеты.
– Учить меня будут! – Лёвка обе руки запустил в длинные волосья на голове. – Задов, конечно, мужик умный и толковый. Не зря, что артист. Да только он ведь непростой, каким кажется. К нему подход надо найти.
– Да что ж мы, не понимаем? – переглянулись приятели. – Мы поможем, – оглядели они обступивших их рыбопромышленников и торговцев. – Как, господа хорошие, согласны?
– Отчего ж не помочь ради доброго дела? – затеребили бороды ближние, полезли за бумажниками да и дальние зачесали лохматые затылки. – Дело стоящее, своё.
И зал загудел одобрительно.
– Странникова нет в городе, – покачал головой Узилевский. – Видел я его в Саратове. Совещание у них большое. Не только организационные вопросы, всего наворочено. Опять же эти… дискуссии пошли. Вернётся неизвестно когда.
