— Я ничего не прячу.
— Не бойся доверять мне, — он посмотрел сначала на её пальцы, а потом в глаза, — не бойся меня. Я доверяю тебе и могу рассказать всё что угодно. Только попроси. Но я хочу, чтобы мы были честны друг с другом. Ложь — это боль. А между нами никогда не будет боли.
Вика часто задышала. В ответ на попытку покопаться у него в душе, она получила его желание покопаться и у неё в тёмных уголках, а там паутина и страшные чудовища, которых она не собиралась ему показывать. Ни сейчас, ни потом. Вообще никогда. Но этот пронзительный взгляд, эти намёки, эти слова «мы», «между нами», будто и вправду он видит что-то намного большее, чем влечение и страсть. Видит или хочет. А она… а она…
Она сейчас впадёт в панику и… сделает что-то совершенно безумное и непоправимое!
— Зачем? — она попятилась, — зачем тебе это?
Андрей не дал ей вырваться из рук, наоборот, притянул к себе и внезапно обнял, прижал к своему плечу, положив горячую ладонь на затылок. Вика засопела в мягкую ткань футболки, не понимая, что так сильно пугает её… и почему он так на это реагирует.
— Кто бы ни обижал тебя раньше, — сказал он ей, касаясь губами макушки, — больше он этого не сделает. Никогда. Пока я рядом.
И Вика зацепилась за эти слова. Пока он рядом.
Пока он рядом.
Пока она слышит его сердцебиение, чувствует его всем телом. Пока его дыхание становится с каждым движением груди и её дыханием, её ритмом. Её опорой.
И она поняла.
Поняла Ольгу. Даже Разумова поняла. Потому что они все, как и она, попали в этот круг, этот кокон спокойствия и уверенности, всепоглощающей и всеохватывающей защиты и любви со стороны одного человека. Который мог пообещать положить свою жизнь за их благополучие и с лёгкостью выполнить это обещание, потому что это его суть. Потому что он делал и будет делать это всю свою жизнь. Для них всех. Забывая себя.
Но потом убегать будет уже поздно, потом он вцепится в тебя и пустит корни, потому что всегда отдаёт себя людям целиком без остатка.
Это были слова Разумова, предостережение одуматься, пока не поздно. Но теперь… теперь было уже поздно.
И от этого становилось ещё страшней.
Особенно от слова «любовь».
8. Глава 8
— Поехали на озеро?
— Что? — Вика стояла в дверях гардеробной комнаты, уставленной полками и рейлингами, довольно оглядывая плоды их совместных с Андреем трудов, и не сразу поняла, о чём он.
— Я упарился тут. Поехали купаться.
— На наше озеро? — уточнила Вика, потом спохватилась, — не в смысле наше, а в том плане, что в нашем лесу.
— Да, на наше озеро в нашем лесу, — улыбнулся Андрей, тоже вспоминая их приключения и на озере, и в лесу.
Какой бы тяжёлый разговор они ни устраивали, но Ветров, проявляя чудеса самоконтроля, очень быстро брал себя в руки и вновь становился самим собой. Или как минимум таким, каким его хотели видеть собеседники. Бодрым, шутливым, активным, заботливым, думающим на три хода вперёд обо всех окружающих и их потребностях. Вкупе с его повышенным чувством ответственности эти черты могли сделать из него хорошего командира. Возможно, это и есть его будущее в пожарной службе, но так далеко ещё рано было загадывать. Он служил там всего полгода или около того, для повышения этого слишком мало.
— Только не на велосипедах! — очнулась от размышлений Вика. — В прошлый раз я всю задницу отбила по этим дорогам на арендном кататься, подвеска у него исключительно для асфальта.
