Он раздражен, поэтому я не перечу. Если мы найдем трубку Люка и соберем все, что оставили на берегу, его вопросы так и останутся теорией. Уже начинает светать, и мы переходим на трусцу, чтобы добраться до конца тропы.
Выйдя к Провалу, мы останавливаемся на секунду полюбоваться блеском его сапфировых вод в лучах рассвета. Дуновения горного ветра покрывают рябью поверхность озера и ерошат нам волосы. Драммер держит меня за руку, и мне начинает казаться, что мы – первые люди на Земле в те времена, когда человечество было невинным и счастливым, и я ощущаю прилив бодрости. Это озеро скрывало тайны полторы тысячи лет. Скроет и нашу.
– Ну, за дело, Ханна-Банана! – улыбается Драммер.
Начинаем с пляжа и осматриваем сначала его, пользуясь телефонами вместо фонариков. Медленно поднимающееся за горами солнце начинает заливать округу бледным светом, в котором трудно различить очертания предметов. Убедившись, что на пляже чисто, мы уходим в лес к тому месту, где Люк раскурил трубку. Насколько хватает глаз, все вокруг обуглено и пустынно. Везде свисают почерневшие голые ветки и стоит полнейшая тишина. Ни зверей, ни насекомых. Мы словно высадились на безжизненной планете.
– Что это? – спрашивает Драммер, указывая на трепещущий на ветру желтый обрывок.
Мы подходим ближе, и сердце у меня уходит в пятки. Я поднимаю запутавшийся в траве кусочек пластика, и Драммер чертыхается вполголоса.
Это полицейская лента.
Я бросаю ее и, оглядевшись, замечаю вдали еще один кусок ленты. Внутри меня все сжимается.
– Здесь уже побывали дознаватели. Мы опоздали.
Драммер запускает пятерню в волосы. На лице у него испуг.
– Я не могу… Мне нельзя в тюрьму… – Он начинает расхаживать кругами. – Ханна! – В глазах мольба.
Точно так же он смотрел на меня, когда одна из его подружек забеременела и Драммер обратился за помощью ко мне: «Поговори с ней за меня. Выясни, что она собирается делать. Моя мама позаботится о ребенке, но я на этой девчонке не женюсь. Ханна, помоги!»
Его трусость должна была меня тогда оттолкнуть – и едва не оттолкнула, но чувство, что я нужна ему, оказалось сильнее. В результате выяснилось, что ребенок был не от него, он взбесился и закатил подружке истерику из-за того, что та ему изменяла. Вот козел!
– Как они сумели так быстро найти это место? – чуть не плача, спрашивает Драммер.
Я указываю на дерево:
– Остаются следы, позволяющие проследить путь огня к самой начальной точке, вроде характера обугливания, свернувшихся листьев, примятой травы и отложений сажи. Я сама не до конца понимаю детали, но, кажется, дорожка привела дознавателей прямо сюда. Они уже осмотрели это место, но могли что-нибудь пропустить. Давай поищем трубку. Только осторожно, постарайся ничего не трогать.
Мы склоняемся над землей и принимаемся за поиски, аккуратно приподнимая хрупкие ветки, растения и опаленную траву. Мне тревожно: если дознаватели вернутся, они увидят наши следы, но этого никак не избежать. Отпечатки пальцев Люка на трубке – куда более убедительная улика, чем отпечатки нашей обуви. Кеды есть у каждого подростка в Гэп-Маунтин, а вот трубка приведет прямиком к Люку. Из-за прежней судимости его «пальчики» есть в картотеке: проще простого.
Если его арестуют, остальные посыплются, словно костяшки домино. Наша история неплоха, но вряд ли она выдержит тщательную проверку. Слишком уж много в ней слабых мест вроде упаковки спичек, которую Люк прихватил в магазине у Сэма, или фотографии, которую разместила Мо. Чтобы все это не всплыло, нужно полностью отвлечь внимание от нас.
