Слабый рык вырвался из пробитой груди. Он сам не смог бы ответить, это рык торжества или боли.
Дракон продолжал тянуться в его сторону когтями, уже заметно приблизившись, в его глазах горели безумие и страх не реализовать свою ненависть в убийство, которое, похоже, являлось целью его рождения. Воплощение кровожадного капрала способно уже шевелиться, если его не убить, то может ещё и выжить. Как-то раз он в самом начале рассвета малого дня убил змеенога, так он называл существо, похожее на огромную змею, но с шестью парами лап, малое солнце прижгло его рану, и голова, оторванная от тела, ещё долго щерилась при его приближении, норовя укусить.
Тогда он съел мозг проигравшего в честной схватке противника, избавив бессмертную душу этой твари от мучений жизни в аду. Быть может, змееног уже возродился на другой планете, может пить пиво и чесать брюхо, выглядывающее из-под майки, ведя бесполезную жизнь лёжа на печи, и надеется, что попадёт в рай за своё непротивление насилию не из доброты, а из лени и трусости. Нет уж! Не делать никому зла – этого мало, чтобы не попасть в ад. Нужно научиться бескорыстной доброте к тем, кто этого достоин. Только тогда колесо сансары закинет на райскую планету, где одна жизнь длится сотни земных жизней и избавлена от страданий и старости, а тело умирает, только когда душа решит, что готова к новым свершениям, и опять спускается в серединный мир людей.
Именно поэтому люди, живущие на земле, считают, что идёт война добра и зла за место под солнцем, поскольку они сами – ангелы и демоны своего мира и сами выбирают, каким богам служить, пока ещё не поймут, что воплощение разумности вселенной едино и неделимо, а война идёт лишь в головах.
Нижняя конечность отросла уже до прежней длины, но ступня на ней ещё не сформировалась. Впрочем, передвигаться на двух конечностях он уже сможет.
Зол встал на четвереньки и поднялся, облокотившись о булыжник, возле которого сидел. Шкура щитоносца, обожжённая и порванная, уже не защищала от атмосферной агрессии, а лишь сковывала движение, и он её отбросил, показав дракону красоту своего тела, залитого высушенными пятнами синей крови.
– Наша кровь смешалась во время боя, теперь мы с тобой братья по крови, – обратился к полуразумному существу, наверняка не понимающему издаваемых им звуков, – поэтому, капрал, я убью тебя нежно, дабы избавить от мучений.
Так редко у него появлялся собеседник, вот в прошлый раз он поймал какую-то ящерицу и разговаривал с её шевелящимся хвостом, пока поедал плоть. Дракон засипел каким-то из отверстий на своём теле, непонятно, естественным или вновь приобретённым, и двинул нижней конечностью с щёлкающими когтями в сторону ковылявшего вокруг него вновь обретённого родственника.
Легко сказать – убью, а чем можно убить того, кто даже с вырванными внутренностями и оторванными конечностями не хочет умирать? Подойдя к голове с внимательно смотрящими на него глазами, выпученными от бессильной ярости, наклонился за булыжником, раза в два превосходящим в диаметре голову врага. С трудом подняв оружие одной лапой, Зол замахнулся так, что рана на груди опять открылась и закипела пенящейся голубой кровью. От удара такой с виду безупречный снаряд разлетелся на куски.
Дракон хрюкнул от злорадства. Хотя, возможно, от боли или злости, диапазон негативных чувств в аду огромен. Где взять оружие такое же прочное, как когти этой адской машины, крушащие даже камни? И взгляд упал на щёлкающую двумя когтями лапу. Третий коготь, почти оторванный, болтался на нескольких связках. Пожалуй, идеальное оружие найдено. Осталось придумать, как добраться до него так, чтобы не потерять собственные конечности.
