Бойцы передвигались традиционным построением для прочёсывания городских застроек. Они шли концентрическими кругами, при этом внешний круг целился по уровню передвижения. Второй круг, состоящий из более опытных стрелков, держал под прицелом окна окружающих домов. Третий круг из лучших стрелков целился в крыши, в центре шёл командный состав, в числе которого шагали второй лейтенант Абэ, капрал Кумагаи и сержант Тибо.
Военная разведка, допросив одного из сдавшихся китайских солдат, установила, что несколько вражеских военных во главе с офицером скрываются в покинутом жителями доме.
Дом, на который указал пленный, ничем не выделялся на фоне остальных полуразрушенных зданий проулка неподалёку от речного канала.
Увидев целенаправленно приближающихся в боевом порядке японских пехотинцев, китайцы не выдержали и открыли разрозненную стрельбу по врагам.
Пули забарабанили по насыпи переулка, несколько впилось в мелкий щебень у ног молодого офицера. Один из пехотинцев ничком свалился замертво, двое упали, крича от полученных ран. Японцы вели прицельную стрельбу по обнаружившемуся противнику, подавляя их выстрелы своим интенсивным огнём и приближаясь к зданию.
Пехотинцы рассредоточились и отступили под прикрытие стен домов. Абэ Нори прибыл в шестую дивизию за шесть дней до штурма города и раньше участия в боевых действиях не принимал. Офицерские погоны получил перед самым отбытием из прежней части.
– Пулемётчик в дом напротив, ты и ты его прикрываете. Вы шестеро, рассредоточьтесь вокруг дома и контролируйте все выходы. Главное – не стреляйте, пока не убедитесь, что это враги, а не свои. Остальные – огонь по всем окнам и ближе к дому, чтобы китайцы не могли прицелиться. Вы двое, оттащите раненых. Убитого не трогайте, ему уже не помочь, заберём его потом, – громогласно отдавал приказы капрал Кумагаи.
Отдышавшись, командир Абэ протянул револьвер из-за угла дома и пару раз выстрелил не целясь в направлении кусающегося свинцом противника, безнадёжно храброго в ожидании неминуемой смерти.
Посмотрев на спины бойцов, Абэ Нори зажмурился и напряг всё тело, чтобы преодолеть колотящую его дрожь. Затем, выдохнув и зажмурившись, бросился следом за пехотинцами.
Штурмом здания руководил капрал Кумагаи, распределяющий подошедших к зданию и оказавшихся в безопасности для выстрелов противника бойцов. Как в очередной раз показала война, истинный командир определяется не погонами, а владением ситуацией.
Кумагаи с презрением посмотрел на подбежавшего, тяжело дышащего молодого офицера.
– Я осматривался, – прижавшись спиной к стене, произнёс второй лейтенант Абэ, – вы, капрал Кумагаи, уже распределили позиции штурма, это хорошо.
Капрал хмыкнул, не считая нужным отвечать.
Часть пехотинцев осталась в укрытиях вокруг здания контролировать появление противника. Остальные, разделившись на два отряда, под управлением сержанта Тибо и капрала Кумагаи устремились к двум разным входам с противоположных сторон трёхэтажного здания. Похоже, эти двое понимали друг друга без слов. Абэ устремился за бойцами, возглавляемыми сержантом.
Один из пехотинцев выдернул чеку из гранаты и бросил её в проём двери, раздался взрыв и жуткий, нечеловеческий вой боли, предсмертная песнь души, вырванной из тела. Аналогичный взрыв прозвучал на другом конце здания, и пехотинцы забежали в дом.
Примерное расположение лестниц и планировку этажей бойцы знали со слов военных разведчиков, допросивших пленного. Солдаты держали наготове гранаты, по ходу продвижения забрасывая их в каждый следующий этаж. Один пролёт – одна граната, всё чётко и слаженно. Подобный динамичный штурм шёл в другой части здания, загоняя противника ближе к небу и к неминуемой смерти.
